Досье Дрездена. Книги 1 - 15
Шрифт:
Глава двенадцатая
У входной двери я задержался. Микки Малон жил в неплохом доме. Его жена преподавала в начальной школе. На одну его полицейскую зарплату такого дома не отстроить, но вдвоем они сдюжили. Паркетный пол сиял лаком. На обращенной к прихожей стене гостиной висел морской пейзаж — оригинал, не копия. В доме было много зелени, которая вместе с деревянными полами придавала интерьеру этакий естественный уют. В общем, это было не просто здание, но настоящий жилой дом.
— Заходи, Дрезден, — буркнул Рудольф. — Лейтенант
— Миссис Малон дома? — спросил я.
— Да.
— Ступайте и приведите ее. Мне нужно, чтобы она пригласила меня войти.
— Что? — вскинулся Рудольф. — Ну уж, уволь. Ты кто, граф Дракула?
— Дракула до сих пор проживает в Восточной Европе — по крайней мере, проживал на время последней проверки, — невозмутимо отвечал я. — Но если вы хотите, чтобы я для вас что-нибудь сделал, мне нужно, чтобы она или Микки пригласили меня.
— Что это ты, черт подери, несешь?
Я вздохнул.
— Послушайте. Дома и вообще все места, где люди живут, любят и строят свою жизнь, обладают собственной силой. Если бы через этот порог день-деньской шлялись толпы незнакомых людей, у меня не было бы никаких проблем, переступая этот порог. Но это не так. Вы, ребята, его друзья, — все верно, говорила ведь Мёрфи: это дело личное.
Столлингз нахмурился.
— Так ты что, войти не можешь?
— Ох, войти-то я могу, — вздохнул я. — Но большую часть моих способностей придется оставить за дверью. Порог будет мешать мне работать в доме с какими-либо энергиями.
— Ну и дерьмо, — фыркнул Рудольф. — Дракула гребаный.
— Гарри, — вмешался Столлингз. — А мы сами не можем пригласить тебя в дом?
— Нет. Это должен быть кто-то, кто живет в этом доме. И потом, этого требуют простые приличия, — добавил я. — Я не люблю заходить в места, где мне не рады. Я буду чувствовать себя гораздо спокойнее, зная, что миссис Малон не возражает против моего присутствия здесь.
Рудольф открыл было рот снова излить на меня желчь, но Столлингз успел опередить его.
— Выходит, ты не можешь заниматься своими волшебными штучками в помещении, если тебя туда не пригласили?
— Не просто в помещении, — ответил я. — В жилом. Две больших разницы.
— А как тогда с домом Виктора Селлза? Я слышал, ты накрыл его там без всякого приглашения, так ведь?
Я покачал головой.
— Он осквернил свой порог. Он вел там свои грязные делишки, устраивал черные церемонии, оргии. Это был уже не дом.
— Значит, ты не можешь бороться с чем-либо на его территории?
— Со смертными — да, не могу. А у нечисти порогов нету.
— Это почему еще?
— Откуда мне, черт возьми, знать? — устало сказал я. — Нету и все тут. Не могу же я знать все на свете, верно?
— Пожалуй, верно, — согласился Столлингз и, подумав, кивнул. — Да, теперь я понимаю, что ты имеешь в виду. Это тебя вроде как выключает?
— Ну, не полностью, но делать что-либо становится гораздо труднее. Как будто на тебя надели свинцовый скафандр. Вот почему вампирам так нелегко в нашем мире. У них едва хватает сил просто выжить, а уж пользоваться своими паранормальными
Столлингз покачал головой.
— Все эти магические штуки… Ни за что бы не поверил в то, что буду относиться к этому серьезно, пока не попал в отдел. Да и до сих пор не привык.
— Правда? Что ж, хорошо. Так меньше шансов, что влезешь в эти дела слишком глубоко.
Он выпустил из ноздрей две струйки дыма.
— Может, все еще изменится. За последнюю пару дней у нас пропало несколько человек. Из этих, уличных, бомжей, известных нашему брату, копу.
Я нахмурился.
— Да?
— Да. Ну, пока все на уровне слухов. Это ведь народ такой — сегодня здесь, а завтра где-то еще. Но с тех пор, как я начал работать в Специальных Расследованиях, это как-то меня нервирует.
Я нахмурился еще сильнее и подумал, стоит ли говорить Столлингзу о приеме у Бьянки. Вне всякого сомнения, ради такого события в город понаедет уйма нездешних вампиров. Может, это она со своими приспешниками запасается продовольствием для пирушки. Однако никаких доказательств этому у меня не имелось — и потом, все эти исчезновения, если это действительно были исчезновения, могли иметь отношение к беспорядкам в Небывальщине. И если Бьянка к ним непричастна, я оказался бы в неприятном положении. Я не хотел натравливать на нее копов без крайней на то нужды. Я совершенно не сомневался в том, что у Бьянки достаточно возможностей испортить мне жизнь — и она запросто могла бы обставить все так, будто я это заслужил.
И потом, в кругах сверхъестественного сообщества до сих пор действуют законы чести Старого Света. Если у тебя проблема, решай ее лицом к лицу в рамках этого сообщества. Самое последнее дело использовать в качестве оружия копов и прочих смертных. В сверхъестественном мире это все равно что ядерное оружие. Стоит показать людям хоть капельку сверхъестественных страстей, как они перепугаются до такой степени, что начнут палить без разбора в каждого встречного и поперечного. Большинству людей начхать на то, что один жуткий тип, возможно, и неправ, но другой, не менее жуткий — прав. Оба страшилы хоть куда — значит, мочи обоих и спи спокойно.
Так повелось с начальных лет Эры Разума, с тех пор, как племя смертных окрепло. И по мне, так оно и правильно. Терпеть не могу всех этих жутиков, вампиров, демонов и прочих кровожадных духов, рыскающих вокруг так, словно мир принадлежит им. И плевать мне на то, что всего несколько столетий назад так и было.
В общем, я решил не распространяться насчет приема у Бьянки, пока не узнаю о нем побольше.
Мы со Столлингзом поболтали еще немного, пока в дверях не появилась Соня Малон. Соня была среднего роста, уютно пухленькая и какая-то вся надежная. В юности лицо ее, должно быть, поражало красотой, да и сейчас сохраняло ее, а годы только добавили ей, так сказать, огранки. Глаза ее покраснели, и макияж она сегодня не накладывала, но держалась неплохо. На ней было простенькое платье в цветочек; из украшений — только обручальное кольцо на пальце.