Дословный перевод
Шрифт:
Н-да, а ведь это уже совсем лишнее… Но и отталкивать его Алена не стала, только напряглась всем телом. Хотя перебирать пальцами шерсть… тьфу, коротко стриженые волосы на мужском затылке начала. И ведь и самой так не хочется…
— Ладно, уговорил, — девушка чуть шевельнула плечом, намекая, что он её так может и расплющить. — Только я есть хочу…
— Никаких проблем, — мгновенно повеселевший Женька потянулся, вставая с кровати, и протянул руку Лёнке. — Идем.
— Прямо так?
— А что тебя смущает? — сам он в наготе не видел ничего предосудительного, все-таки
— Ничего, но предпочитаю иметь на себе хотя бы трусы — вдруг кто-нибудь в гости припрется, — девушка, хоть и с его помощью, но встала и заозиралась по сторонам. Из предметов гардероба в наличии были только носки, но оба, что уже хорошо.
— Я тебе свои дам.
— Спасибо, но не думаю, что ты носишь стринги, — припомнив, где она раздевалась, Алена направилась в сторону гостиной.
— Они неудобные и натирают, — Женька нашел себе в шкафу какие-то шорты. — Да шучу я, не надо так таращиться.
— Да чего уж там, они и, правда, иногда натирают… А ты дошутишься, что начну дразнить метросексуалом, — Герман, хихикая от тут же появившихся перед внутренним взглядом картин Власова в стрингах-"слониках", торопливо натянула свою одежду и шмыгнула на кухню, где хозяин терема уже вовсю чем-то гремел.
— Так что от тебя хотел отец? — Женька щелкнул кнопкой микроволновки и внимательно посмотрел на забравшуюся с ногами на диванчик девушку.
— Спрашивал, все ли у меня хорошо, — у неё даже аппетит немного пропал, когда вспомнила вчерашний разговор.
— Значит, уже донесли. Оперативно, — шикнув на приподнявшуюся, чтобы помочь Лёнку, он сам положил приборы на стол.
— Это Руслан. Он за мной присматривает уже некоторое время.
— Даже так…
Пока они, перебрасываясь незначительными фразами, ужинали, у Женьки окончательно оформилась одна мысль.
Если этот чернявый сосед, как утверждает Лёна, присматривает за ней, то как он это делает? Через дверной глазок? Глупо. Понятно, что он за ней день и ночь хвостом не ходит, но тогда справедливый вопрос — нахрена вообще такое наблюдение? В том, что её отец не оставил дочь без пригляда, Власов и не сомневался. Как бы ни ругались, а не каждый способен бросить собственного ребенка. Тем более, что, из всех источников дружно следовало — Николай Петрович Алену не просто любил, он ею гордился.
Из всего этого можно сделать только один вывод — Руслан обязан был установить за Лёнкой видеонаблюдение. И не факт, что дверь была закрыта — мог просто на записи заметить неучтенного человечка, покидающего интересующую квартиру. Но почему тогда не предпринял никаких шагов? Или предпринял и ждет грибников в ближайшей лесочке очередной сюрприз в разгар сезона?
Единственное, что можно утверждать точно — Герман-старший прекрасно знает, что именно происходит, но активных телодвижений пока не совершает. Потому как, если бы Алене грозила реальная опасность, никто бы не стал звать под отчую крышу, её бы тихо-мирно отвезли, не спрашивая мнения самой девушки.
И все-таки — что за хрень тут происходит?
— Он не сказал, почему приставил охрану? — Женька немного понаблюдал за задумчиво
— Да. Я отказалась.
С одной стороны плохо — значит, все чуть серьезнее, чем они думают, с другой — хорошо. Все не настолько хреново, чтобы идти на крайние меры. Но сам факт вероятного возвращения Алены во Владивосток вызвал какую-то даже не грусть, а злость. Ну, вообще-то, хорошего друга найти трудно, это да…
— Ясно, — Женька не стал продолжать допрос на тревожащую их обоих тему, решив, что хватит с них всякой бяки на сегодня. — А сейчас будет самое интересное. Ручки приготовь.
Герман сначала не поняла, при чем тут ручки, а потом страдальчески поморщилась. Кто бы мог подумать, что раздолбай Власов будет так пристально следить за предписаниями лечащего врача и менять ей повязки…
— Да они чистые совсем, — на всякие случай Алена спрятала означенные части тела под стол.
— Не вопрос, хочешь, чай на них пролью?
Идея получить не только порезы, но и ожоги девушку как-то не вдохновила, потому, тяжело вздохнув, она поднялась.
— Сейчас посуду помою и сменишь.
— У меня вообще-то посудомоечная машинка, так что хватит искать отговорки. Марш в ванную!
— А суров-то, суров… Да иду я уже! — Аленка увернулась от шлепка по попе и, чуть опустив плечи, поплелась в санузел.
— Нет, я освобожусь не раньше, чем через час, — окинув взглядом очередь в коридоре поликлиники, Алена исправилась, — А то и позже.
— У меня как раз будет перерыв, подъеду за тобой, — Женька вполголоса что-то сказал не в трубку. — Сама никуда не уходи, хорошо?
— Да поняла я, — Герман оперлась спиной на закрытую пластиковыми панелями стену и прикрыла глаза. — Дождусь. Только ты тогда пообедать не успеешь.
— Ничего страшного, не оголодаю. Ты поела перед тем, как идти?
— Нет, конечно, не хватало ещё, чтобы меня тут начало мутить, — Алена отвернулась, не желая пересекаться взглядами с недовольно поджимающими губы вездесущими поликлиническими бабками. Видимо, своим разговором она мешала им делить подробностями букетов своих заболеваний. Странно, ладно они под дверью терапевта сидят, тем паче — кардиолога, но что делает эта толпа у хирурга?!
— Один раз утром оставил без присмотра, и уже начались выбрыки. Когда снимут швы, завезу тебя куда-нибудь пообедать. Мне пора, позже увидимся.
— Угу, беги.
Спрятав телефон в сумочку, Алена, у которой от предстоящей процедуры нехорошо так что-то вертелось в районе желудка, сосредоточилась на рассматривании собственного маникюра. Футболки с длинными рукавами уже начинали реально бесить, но и являть миру свои травмированные конечности девушка не хотела. Это самые близкие знают, что произошло, а каждому не станешь объяснять, точно примут за сумасшедшую. Не то, чтобы её так волновало мнение окружающих, более того — чихала она на него, но и становиться парией, от которой, как от чумной, шарахаются прохожие, тоже не хотелось. Хотя, Женя не дал бы никому так с ней обращаться.