Достаточно времени для любви, или жизнь Лазаруса Лонга
Шрифт:
Я не торопясь стал отсчитывать дальше, и, дойдя до пяти тысяч, остановился и протянул руку.
Он жестом остановил меня, и я понял, что приобрел первых и единственных в своей жизни рабов. Тогда он расслабился – с какой-то отрешенностью, – но потребовал компенсации за документы. Мне они были не нужны, но я все-таки предложил ему две с половиной сотни за весь комплект... Он взял и снова принялся упрятывать девочку в железо.
Я остановил его и попросил объяснить, как работает эта штука.
Как она работает, я знал: в цилиндровом замке с десятью буквами каждый раз можно устанавливать новую
Я поковырялся, потом как бы что-то сообразил и открыл замок. Он уже собрался вновь напялить его на девочку и отправить нас восвояси, но я сказал: "Минутку, я хочу убедиться, что смогу запереть его. Надень, а я попробую запереть".
Он не захотел надевать, но я заупрямился и сказал, что он хочет меня одурачить – поставить в такое положение, когда я вынужден буду, чтобы отпереть свою собственность, отправить за ним, и тогда он сдерет с меня, сколько сочтет нужным. Я потребовал свои деньги назад и хотел разорвать счет. Он сдался и надел пояс. Ему с трудом удалось стянуть его на животе – все-таки он был пошире девицы. Я сказал: "А теперь повтори по буквам", – и склонился над замком. Он сказал: "ЭСТРЕЛЛИТА", – я набрал ГАДИСВИНЬЯ, а потом потуже свел концы пояса и раскрутил диски.
"Хорошо, – сказал я. – Получилось. Теперь повтори снова". Он повторил, и я аккуратно набрал ЭСТРЕЛЛИТА. Замок, естественно, не открылся. Я предположил, что в первый раз он продиктовал мне имя с одним "Л" и двумя "Т". Новый вариант оказался тоже безрезультатным.
Он разыскал зеркало и попробовал открыть сам. Без успеха. Я сказал, что, вероятно, замок заклинило, велел ему втянуть живот, и мы стали дергать пояс. К этому времени он весь взмок.
Наконец я сказал: "Вот что, торговец, я дарю тебе этот пояс. Сам бы я, конечно, предпочел бы ему амбарный замок. Ступай к слесарю – или нет, в такой сбруе на улице не покажешься. Скажи мне, где отыскать его, я пришлю его сюда и заплачу за услуги. Так, по-моему, будет честно. Мне некогда здесь болтаться – у меня сегодня обед в Бьюлаленде. А где их одежда? Верный, прихвати барахло, а вместе с ним и ребят."
С этим я и отправился прочь, а торговец все тарахтел, чтобы я поторопил слесаря.
Мы вышли из палатки, верный подозвал такси, и мы все погрузились в него. Я не стал разыскивать слесаря и велел водителю катить прямо в космопорт. По пути мы остановились в какой-то лавчонке, и я купил ребятам одежду: ему кое-какие тряпки, ей нечто вроде балтийского саронга, в каком была вчера Гамадриада. Думаю, у ребят еще не бывало настоящего платья. Ботинки я не сумел на них напялить, пришлось купить сандалии – но Эстреллиту все равно пришлось оттаскивать от зеркала, так она
Я загнал детей в такси и сказал верному: "Видишь тот переулок? Если я отвернусь, а ты побежишь туда, я не смогу поймать тебя, поскольку вынужден присматривать за этой парочкой".
Тут, Минерва, я столкнулся со штуковиной, которой не понимаю и понять никогда не смогу: с психологией раба. Верный меня не понял, а когда я все повторил по буквам, пришел в недоумение. Чем же он не угодил мне? Или я хочу, чтобы он умер с голоду?
Я сдался. Мы высадили его у конторы "Найми слугу". Я получил назад свой залог, щедро отблагодарил верного за добрую службу и со своими рабами отправился в космопорт. Чтобы провести детей на корабль, мне пришлось оставить в таможне и весь залог, и почти все "благословения", что у меня оставались, несмотря на то что документы, подтверждающие покупку, были в полном порядке.
Проведя ребят на корабль, я сразу же поставил их па колени, возложил руки на головы и отпустил на свободу. Они явно не поверили, пришлось объяснить, "Ну же, вы теперь свободны. Поняли? Вы свободны! Теперь вы не рабы. Сейчас я подпишу ваши вольные, и вы можете отправиться с ними в епархиальную контору и зарегистрировать их. Или можете выспаться здесь и поесть, а завтра утром я отдам вам все "благословения", которые у меня останутся к моменту отлета корабля. Ну а если и это не подойдет, можете оставаться, я отвезу вас на Валгаллу. Планета чудесная, впрочем, попрохладнее этой, но там нет рабства".
Минерва, едва ли Ллита – или Йита, как ее обычно звали – со своим братцем Джо – Джоси, или Джози – поняли, что где-то может не быть рабства. Это совершенно не укладывалось в их головах. Но они знали понаслышке, что такое космический корабль, и перспектива куда-то отправиться на нем потрясла их – они не упустили бы подобной возможности, даже если бы я сообщил, что их ждет повешение. К тому же, они по-прежнему видели во мне своего господина и свободы еще не осознали. Наверное, здесь отпускали на свободу лишь старых верных рабов, которых не снимали при этом с довольствия и, вероятно, даже платили какие-то крохи.
Но путешествовать... пока они совершили только одно путешествие – из северной епархии в столицу, на невольничий рынок.
На следующее утро возникли крохотные неприятности: некий Симон Легри, обладатель лицензии работорговца, подал на меня жалобу, обвиняя в нанесении телесных повреждений, жестоком обращении и разнообразных издевательствах и унижениях. Я усадил "фараона" в гостиной, позвал Ллиту, велел снять новое платье и продемонстрировать полисмену ссадины. Показывая счет от работорговца, я оставил на столе сотенный банкнот... случайно вышло.
"Фараон" отмахнулся от счета, заявив, что по этому поводу жалоб не поступало, и сказал, что намеревается передать доброму человеку Легри, что, по счастью, обвинение в торговле подпорченным товаром ему не предъявлено... но по трезвом размышлении решил все же, что проще будет, если окажется, что он просто не сумел разыскать меня. Сотня "благословений" исчезла, а вместе с нею и "фараон", после полудня их примеру последовали и мы.
Но, Минерва, торговец все-таки надул меня: оказалось, что Ллита абсолютно не умеет готовить.