Доступ к телу
Шрифт:
– Я понял.
Мистер Белькоф посмотрел на часы и протянул Арсению руку.
– Мы с тобой будем иметь много золота и много слава. И твой папа с нами.
Сопроводив американца до проходной банка, Арсений поднялся в приемную и спросил секретаршу о своем дальнейшем графике.
– Арсений Александрович, в двенадцать вы хотели собрать менеджеров среднего звена. В два часа дня у вас обед в клубе предпринимателей. Больше у меня на сегодня записей нет.
– Хорошо, зови сотрудников. – Распорядился банкир и позвонил отцу. К телефону подошла Мария Николаевна.
– Арсик, папа еще спит. Разбудить?
– Не надо, мама. Пускай отдыхает.
– Сказать, чтоб перезвонил?
– Не надо, мама, у меня совещание.
– А что надо?
– Надо, чтоб сидел дома и до моего звонка никуда не уходил.
Проследовав в кабинет, Арсений взял фломастер и записал на странице календаря: «Кино для цивилизованного мира».
«…дом престарелых… пять стариков смогли самостоятельно… жертв могло быть и больше …по факту возбуждено. Ваши зубы… рекомендация стоматологов номер один в мире». Мария Николаевна уменьшила звук телевизора и, стараясь не шуметь, заглянула в спальню. Александр Ильич похрапывал, разметав одеяло и распластав руки. Она немного постояла на пороге и так же тихо прикрыла за собой дверь. Супруг обычно поднимался рано, и в это время уже давно трудился в лаборатории. Но вчера допоздна засиделся с гостями и улегся около трех ночи. Мария Николаевна уже дважды заглядывала в спальню, но муж пока глаз не открывал.
Вчера их посетила чета Шаньковых. Артур Михайлович и Елена Сергеевна – отец и мать лаборанта – волновались за свое чадо. Виктор последнее время редко бывал дома и выглядел утомленным. Парень окончил первый курс института, но в каникулы не отдыхал, а круглые сутки работал.
Шаньковы и Бородины дружили со студенческих лет, но последние годы виделись редко. И не они одни. Некогда хлебосольная и степенная Москва превратилась в огромную суетливую биржу, где каждый торопится добыть акции на собственное счастье, не оставляя на друзей ни сил, ни времени. Даже молодежь, которой общение куда нужнее по многим естественным причинам, собираться по домам перестала. Кто побогаче, посещает ночные клубы и модные тусовки, кто победнее, едва добравшись до дома, валится в койку. При капитализме денег зря не платят, а если молодой человек еще умудряется совмещать службу с учебой, ему уж точно не до гулянок. Коль молодым не всегда хватает сил для общения, что говорить о старшем поколении? Отсутствие деловых интересов разлучает старинных приятелей на долгие годы, особенно, если они переехали в дальние районы и обросли семьями.
То же произошло и с родителями Шанькова. Не работай их сын лаборантом у профессора, скорее всего и вчерашнему визиту не бывать. Последний раз они встретились случайно в театре пять лет назад. Мария Николаевна в полнеющей пожилой даме едва признала подругу юности. Артур изменился меньше. Профессорша давно заметила – мужчины чаще сохраняли черты молодости. Вспоминая вчерашние посиделки, она с грустью думала о себе. Если Лена превращалась в старуху, тот же процесс происходил и с ней. Чего греха таить – увы, и она не становится краше. Опять вспомнила о Сурковой. Та молода, красива, а любит ее старика. Мария Николаевна, втайне от мужа, навестила Катерину в больнице. Уж она ей там высказала все от души. Обругала соплячкой, неблагодарной тварью, и еще много нашла эпитетов. Недаром окончила филологический факультет… «В твоем возрасте и с твоей внешностью на тот свет стремятся только идиотки», – она рассчитала верно. Резонные доводы и уговоры вызовут у неудавшейся самоубийцы лишь дополнительную жалость к себе, а ругань – ярость протеста. И оказалась права. Когда женщины прощались, Катерина поклялась больше не «дурить». Да и глаза у нее стали другие, без затаенной тоски – нормальные человеческие глаза.
«…один террорист убит, трое сотрудников МВД попали в реанимацию …вздутие живота… восстанавливает обмен… вернем вам деньги» – диктора заглушил громкий звонок в дверь.
«Наверное, Клава», – решила она и отправилась в прихожую. На случай разбоя в доме дежурила консьержка, а перед дверью Арсений установил камеру наблюдения. Монитор в прихожей заменял жильцам дверной глазок. Мария Николаевна посмотрела на экран и увидела не домработницу, а молодого мужчину в синей спецовке. Незваный визитер беззвучно шевелил губами. Она включила микрофон и спросила, что ему надо.
– Простите, я настройщик из телевизионного ателье. Мы меняли тарелку на крыше вашего дома, необходимо проверить сигнал. Можно, я войду?
– Входите, – она открыла дверь: – Только, пожалуйста, потише. Муж спит.
– Я не потревожу.
Настройщик снял ботинки и в носках прокрался за хозяйкой к телевизору. Достав из чемоданчика непонятные для нее приборы, проследил путь кабеля по всей квартире, включая кабинеты сына и мужа, вернулся в столовую, пощелкал каналами, вынул из кармана мобильный и куда-то позвонил. Затем что-то проверил на задней стенке телевизора и убрал приборы обратно в чемоданчик:
– Все в порядке.
Мария Николаевна проводила его в прихожую. Молодой человек обулся, еще раз шепотом произнес слова благодарности и пешком побежал вниз. Она услышала, как он позвонил в квартиру нижнего этажа. «Бедолага! За день по лестницам набегаешься, останешься без ног», – пожалела она телевизионного мастера и забыла о его существовании.
Вскоре Александр Ильич поднялся. Она заглянула к нему в ванную и передала о звонке сына.
– Арсик просил тебя не уходить, пока с тобой не свяжется.
– Ладно, я ему сейчас позвоню.
– Не нужно, мальчик на совещании. Он сам тебе перезвонит.
– Перезвонит, и хорошо. – Ответил супруг, скобля себя допотопной безопасной бритвой.
– Ты бы хоть с ним по-мужски поговорил.
– О чем?
– Мальчику надо жениться. Случайные связи до добра не доведут. Сколько можно таскаться?
– А как ты думаешь?
– Саша, откуда я знаю. Но нормальные дети в его возрасте уже своих детей в школу водят.
– И чем они нормальные? Мой Фоня тоже женат, но ничего нормального я в этом не вижу. Недавно чуть жену не загрыз…
– Саша, при чем тут твои обезьяны?!
– При том… С моей точки зрения, нормальный мужик к сорока годам обязан что-то создать или открыть. А плодить детей обезьяны могут ничуть не хуже.
– Не всем же становиться учеными.
– Маша, туалетная комната не лучшее место для философских споров. Может, ты дашь мне добриться?
– Прости.
Мария Николаевна удалилась, но ненадолго. Через минуту вернулась с телефоном:
– Арсик звонит…
Александр Ильич наскоро вытер лицо и взял трубку.
– Да, сынок.
– Папа, у меня сегодня в два часа встреча в городе. Я через полчаса заеду, нам надо поговорить, на это у меня есть сорок минут. Потом я тебя отвезу на работу. Жди меня в брюках, носках и рубашке.
– Договорились, дружок.
– И бумажник приготовь, чтобы не искать часами.
– Арс, не доставай, я все понял…
Арсений, как всегда точен, явился ровно через полчаса и сразу потянул отца в кабинет:
– Папа, я утром говорил с одним американским бизнесменом. Он серьезно заинтересовался твоей работой. Вполне допускаю его финансовое участие. Но просит он не текст, а фильм. Ты же снимал опыты?