Дотянуться до звезд
Шрифт:
— Я спросил тебя, думаешь ли ты, что люди, жившие в этом доме, были счастливы. Ты ответила, что не знаешь, — сказал он.
— Разве это имеет какое-нибудь значение? — спросила Диана, ощущая подступившее к горлу отчаяние.
— Пойдем, — сказал он. Опять взяв ее за руку, он повел ее в ворота.
— Алан, — сказала она, потянув его назад. Она была шокирована тем, что он вознамерился без спросу проникнуть на чужую частную собственность. Машин на подъездной дорожке не было, но на ступеньках крыльца лежали тыквы.
— Они
— Откуда ты знаешь? — спросила она. — Что, если внутри кто-то есть? Лишь потому, что нет машин…
— Сомневаюсь, что тут есть кто-то кроме нас, — сказал Алан.
Не отпуская его руку, Диана неохотно пошла за ним по подъездной дорожке. Она была выложена мелко дробленными устричными раковинами, которые хрустели у них под ногами. На зимнее время кто-то заботливо мульчировал клумбы и собрал мусор граблями во дворе. Раньше ей не доводилось подходить к этому дому почти вплотную, поэтому, пользуясь случаем, она старалась запомнить все мельчайшие детали и подробности.
Он был похож на тот игрушечный домик, что смастерил для нее отец: три дымохода, белые облицовочные доски, черные ставни, колонны и широкие каменные ступени. Подойдя ближе, она перестала нервничать. Теперь она ощущала волнение вперемешку с возбуждением. Окна не были зашторены. Возможно, она могла бы позволить себе заглянуть внутрь краешком глаза.
Алан остановился и что-то искал, роясь в карманах. Обогнав его, Диана начала медленно подходить к дому. Аккуратные кусты древесного самшита и тиса были высотой чуть ли не с человеческий рост; ей пришлось вытянуть шею, чтобы заглянуть в окно, но то, что она там увидела, застало ее врасплох.
Дом был пуст.
Голые белые стены, блестящие полы без признаков мебели. В доме ничего не было: ни интерьера, ни картин, ни жизни. Она предполагала увидеть изящные портреты на стенах и книги на полках. Пустота в душе и страх за Джулию совершенно подавили Диану, поэтому она надеялась, что хотя бы чужой мир был чем-то наполнен.
— Где же они? — дрогнувшим голосом шепнула Диана. Алан не услышал ее. Он стоял у дверей, словно ожидая, что сейчас выйдет хозяин и пригласит их на чашечку чая. Диана с болью думала о Джулии, которая была там, в больнице, одна-одинешенька.
Жизнь могла стать такой же пустой, как этот дом. Прошлой ночью, спускаясь по лестнице с корчащейся дочерью на руках, Диана на краткий миг пожелала смерти своей девочке, ее освобождения. Диана не должна была здесь стоять. Какое обследование ни делали бы Джулии, оно наконец должно было окончиться. Диане надо было спешить к своему измученному ребенку и загладить проявленное малодушие.
Она взглянула в окно, прощаясь со своей давней фантазией. Комната была совершенно пустой, за исключением одной вещи. Диана не сразу ее заметила: это было небольшое кресло, стоявшее перед камином у противоположной стены, точнее кресло-качалка бледно-розового цвета, его ручки и деревянные
Кресло было небольшим. Розовый цвет обивки заставил Диану предположить, что оно принадлежало девочке. Но что заставило ее родителей покинуть этот дом? Внезапно ее охватило жгучее желание бежать отсюда со всех ног. Тут жили настоящие люди, со своими собственными терзаниями и проблемами, совсем как у Дианы, Алана и Джулии.
— Алан, давай уйдем, — заныла она, подойдя к нему и дергая его за рукав.
— Подожди минуту, — высвободив руку, попросил он.
— Мы должны идти, — уже настойчиво сказала она. — Нельзя здесь оставаться. Мне надо к Джулии.
— Мне тоже надо к Джулии, — сказал он. — Но сначала мы должны кое-что сделать.
Он поцеловал ее. Стоя на холоде, в чужом саду, он обнял ее и очень нежно поцеловал. Диана попыталась отстраниться. Ее сердце колотилось в бешеном ритме. Вид одинокого маленького кресла заставил ее проникнуться сочувствием к жившей тут семье, и она хотела исчезнуть до того, как вернутся хозяева и застанут их возле своего дома. Тыквы, принадлежавшие чужим людям, лежали на ступеньках, возле них.
— Здесь живут какие-то люди, — укоризненно повторяла она.
— Я знаю, — шепнул он, целуя ее лицо и вкладывая в ее руку какой-то холодный металлический предмет.
— Что это? — спросила она, посмотрев на свою ладонь. Это был ключ от двери.
Алан, ничего не объясняя, взял у нее ключ и вставил в замочную скважину. Он повернул его, раздался щелчок, и дверь распахнулась. Диана ошеломленно смотрела на него. Его лицо сияло, а в глазах отражалась целая буря эмоций.
— Алан, — шептала она. — Что ты делаешь?
— Добро пожаловать домой, Диана! — сказал он, делая приглашающий жест.
Она взглянул в его глаза — они излучали любовь и гордость. Он подхватил ее на руки. Диана обняла его за шею и прижалась лицом к его щеке. Ее сердце трепетало, ей казалось, что она попала в мир своих невероятных детских фантазий.
Он перенес ее через порог и опустил на ноги. Ошеломленная, она хватала воздух ртом, пытаясь понять, что происходит. Там, в больнице, ее ждал кошмар и ужас, там ее дитя сражалось за жизнь с безжалостной болезнью, а здесь Алан внес ее на руках в дом, который был прекрасной мечтой ее детства.
Звук его шагов гулко отозвался в пустой комнате, он подошел к мраморному камину и небольшому розовому креслу. Только теперь Диана увидела, что на спинке кресла, на узкой деревянной планке было написано имя: Джулия.
Буквы были выложены из зеленых веточек с распускавшимися на них цветами: белыми, как у яблонь и груш, и голубыми, как у ипомеи. У основания букв были изображены яблоки, словно символизируя собой чудесный сад, в котором могли одновременно произрастать и обыкновенные цветы, и фрукты.