Доверие
Шрифт:
— Ай да ты!
— Да уж, я такой, — самодовольно ответил Дикки. — Я бедовый!
— И как это я до сих пор в тебя не влюбилась?
— А вы все девчонки чувствуете, что я сам по себе. Вы ж влюбляетесь в тех, кто вам пальчиком пощелкает, а я не щелкаю, мне некогда, я дело лечу делать, а не про лирику разговаривать…
— У, Бармалей, какой!..
— Дикки, я тебя опять вызову!
— Ах. Гжесь, он ведь прав, и я его прощаю… Как же здорово всё устроилось!
— Вместе!
— Опять вместе, ребята! Меня, меня благодарите, руки мои лобызайте золотые…
— А чего, я готовая…
— Галка, не смей, возревную!
— Да тише же, тише, вон мужик какой-то приглядывается…
Мужик — осунувшийся, сгорбленный, иссиня-бледный, будто у него кто-то умер, — чуть улыбнулся.
— Простите, уважаемые спутники, — проговорил он, — я просто позволил себе слегка усомниться в вашей эрудиции относительно нейтрализационных камер. Вам приходилось уже пользоваться ими?
— Конечно! — с вызовом соврал Дикки. Гжесь и Галка притихли.
— Ну, прекрасно. Тогда вы не забудете, конечно, перед включением нейтроблоков нажать вот этот рычажок? Ничего особенного не случится и без него, разумеется, но он такой незаметный… Я подумал, что вам приятно было бы иметь возможность разговаривать друг с другом и в камерах. Вот здесь наберите номера камер друг друга…
— Где? Ага… Ну, ясное дело, мы бы не забыли, — сказал Дикки. — Но все равно вам спасибо.
— Не стоит, что вы. Простите, что помешал. Кстати, молодой человек, мы с вами соседи по каютам, так что, в случае чего, милости прошу.
— Уважаемые пассажиры! До перехода осталось десять минут. Просим вас занять места в нейтрализационных камерах.
— Спасибо за приглашение, товарищ…
— Меня зовут Бенки.
— Прямо так?
— Естественно. Мы же все коллеги теперь.
— Спасибо… Ну, пошли, что ли?
И они загерметизировались в камерах, как и остальные сто тысяч человек на колоссальном лайнере. В микрофонах слышно было взволнованное Галкино дыхание.
— Ну, с нами крестная сила, — сказал Гжесь. — Галка, слышишь?
— Угу… Я волнуюсь ужасно, ребята…
— Ерундень, — солидно сказал Дикки. — Все идет как нельзя лучше, глупая ты женщина. Мы вместе, и мы летим на Терру. Лучше просто быть не может!..
— Галка, — позвал Гжесь тихо. — Ты сейчас дрейфь, а уж после того, как вылезем из камер и пойдем к нам, не дрейфь больше…
В этот момент капитан звездолета нажал кнопку стартера, и двенадцатикилометровый корабль на несколько секунд запылал, словно маленькая звезда.
…Огромный медный диск солнца коснулся иззубренной кромки леса, стёкла диспетчерской просверкивали алыми искрами. Ринальдо сидел и смотрел на солнце. Он не мог больше пить, потому только сидел и смотрел. Глаза слезились.
Беззвучно раздвинулись двери, и голос Чжу-эра сказал:
— Радиограмма на ваше имя, товарищ заместитель председателя комиссии…
— Положите на стол, — ответил Ринальдо, не оборачиваясь. Ему было все равно. Дахр улетел, и теперь на этой планете некого было спасать.
— Есть, — Раздались осторожные шаги, шелест бумаги.
Долг пересилил. Не отрывая глаз от медленно опрокидывающегося за шипастый горизонт светила, Ринальдо спросил:
— Откуда радио?
— Из Координационного центра, прямо от товарища Акимушкина.
— Что там?
— Зашифрована вашим шифром, товарищ, заместитель председателя комиссии…
Чжу-эр выжидательно замер у стола, рука над бланком — наготове. Он знал, что сейчас последует. Он работал с Ринальдо не первый год.
— Дайте, — Ринальдо выставил ладонь у себя над головой, пощелкал пальцами. Чжу-эр вложил в них бланк. — Ага, спасибо, голубчик.
Ринальдо порылся у себя в карманах, вынул дешифратор и наложил прозрачную пластину на пятнистый бланк. Пятна превратились в слова, и от слов этих можно было умирать молча, или с коротким последним криком: «Координационный Центр — Комиссии. При включении нейтринных запалов звездолет взорвался».
Чанаргван метался по кабинету.
— Это диверсия! — крикнул он в очередной раз.
— Кто станет этим заниматься? — устало спросил Ринальдо. Его спина совсем согнулась, руки дрожали.
Акимушкин качнул головой.
— Электроника не могла подвести… — пробормотал он. — Мы охраняли его… так же, как и первый!
— Но не по божественной же воле мы убили здесь сто тысяч человек! — крикнул Чанаргван. От него опять уже пахло спиртом. — Послушайте, вы! Что теперь делать?
Хотелось выть и биться головой об стену. Такого бессилия, такой горечи Ринальдо не знал никогда.
Долгие годы индустрия планеты работала на переселение. Созданы были гиперсветовые средства коммуникации. Построены корабли, они продолжают создаваться, колоссальные махины, способные перевозить до ста тысяч человек и массу полезного груза. Найдена землеподобная планета. И вот теперь, когда вот уже, вот уже спасение, когда казалось — успели, и душа рвалась служить благодарственные молебны… Что это? Откуда такое? Почему, за что?
Ведь гибель…
Ринальдо наощупь сунул руку в карман и вытащил ампулу с лекарством, приложил к тыльной стороне ладони, нажал на донышко. Лекарство с легким зудом пронизало кожу.