Доверься, он твой
Шрифт:
– Кать, да ничего не надо. – Толя улыбнулся. – Помочь тебе, сама знаешь, всегда приятно.
Она покачала головой, вынула бумажник из кармана куртки.
– Возьми. Мне тоже приятно.
– Ладно. – Он засунул бумажку в карман. – Ты бы покаталась сегодня. Если что не так – звони. Прилечу на крыльях.
– Спасибо.
Катерина выехала из гаража, сама не зная, куда поедет, но повернула в сторону Центра. Она давно заметила, что за рулем отключается от всех мыслей. Только дорога и машина.
Она слушала привычный ровный гул двигателя, он перекрывал все звуки обыденной жизни. Внезапно
С тех пор как они переселились на Юго-Запад, Катерина приезжала в Замоскворечье погулять. Чаще – когда надо взбодриться. Точно так же поступал дядя Миша, самый главный человек в их нестандартной семье.
Из большой семьи Соломиных к началу тридцатых годов прошлого века осталось двое – старший Михаил и младшая сестра Варвара, бабушка Катерины. Дядя Миша говорил, что время пронеслось над Соломиными как эпидемия.
Он выучился геологии в Праге еще до революции, работал в Боливии, вернулся в Россию тридцатилетним мужчиной, профессиональным геологом, ценителем сигар и рома. Сестра Варя, как потом поняла Катерина, служила главной причиной возвращения в страну, которая стала такой не похожей на ту, из которой он уехал.
Теперь-то она знала, что дядя Миша всегда любил Варю совсем по-другому, но верность семейной тайне не оставляла никакой надежды. Его родители взяли девочку-сироту младенцем, когда ему исполнилось одиннадцать лет.
Он влюбился в нее со всей страстью. Так влюбляются во что-то запретное, недоступное. А потом случилось то, что можно объяснить лишь наказанием свыше за греховные мысли, как рассказывал он Катерине перед своим уходом.
Выстрел в боливийском болоте навсегда лишил Михаила возможности желать женщину. Причину странной дуэли не могли понять оба противника, когда рассеялся пороховой дым, а доктор перевязывал рану. Все видимые поводы казались слишком мелкими для ссоры.
Позднее старый боливиец-геолог объяснил: место, где с ними произошло несчастье, люди знают и обходят стороной. Попадая туда, человек утрачивает власть над собой.
Подобных мест на Земле немало, их называют аномальными зонами. С тех пор Соломин многое узнал о таких зонах и о противоположных им по свойствам – сакральных, местах силы. Они тоже есть всюду на Земле.
– Искусство жизни состоит в том, – говорил он Катерине, – чтобы пройти по местам силы и не вступить в аномальную зону.
Этот была вторая формула жизни дяди Миши. Она запомнила и ее тоже.
Когда Михаил Александрович вернулся в Россию, он обнаружил, что сестра Варя вышла замуж за молодого человека, Демьяна Улановского. Михаил помнил мальчика с соседнего хутора. Его отец был кузнецом, и сын тоже. Варя показала брату виртуозно выкованный букет, в котором он узнал их семейные цветы – астры. Мать Михаила всегда говорила, что эти цветы для того и придуманы, чтобы заморочить голову. Что ж, знал молодой Демьян, чем покорить Варино сердце.
Но Михаил приехал из Москвы к сестре на хутор под Могилевом не просто в гости. От сведущих людей он узнал, что готовы списки зажиточных семей – их должны вот-вот отправить в Кемеровскую область. Он понимал: лучше стать добровольными переселенцами в Сибирь, чем оказаться высланными туда
Он увез сестру Варю с мужем в Якутию, где ему самому предстояло искать каменный уголь.
Соломин топтал сапогами тайгу, помнил о зонах печали и искал зоны радости. Местные люди рассказывали о «долинах смерти», о «ведьминых болотах». Их боялись, ими пугали. Уже тогда Михаил Александрович начал составлять свою карту. Он часто бывал у сестры, убеждая себя, что любить ее душу – это не грех.
Демьян Улановский погиб в первый год войны. Михаилу в самом начале войны предложили отправиться в эвакуацию в Среднюю Азию, но он попросил снова послать его в Якутию. Он был уверен, что в тайге скрыты еще более мощные залежи каменного угля, чем уже найденные. До конца войны он жил в Якутии, помогая и поддерживая овдовевшую сестру Варю, чувствовал себя главой семьи.
После войны ему предложили работу без утомительных экспедиций. Он согласился. Поселился в доме в Замоскворечье, ему понравился район со старыми уютными домами в стиле русского барокко. Квартира показалась слишком большой для одного. Он звал сестру переехать к нему, но она попросила о другом. Двое старших сыновей хотели стать моряками. Михаил Александрович хлопотал, мальчики отправились учиться во Владивосток. Дочь Ксения училась в школе, собиралась стать этнографом.
– Твоя матушка была своенравная особа, мягко говоря, – морщился Михаил Александрович. – Мы с Варюшей думали, что она и замуж-то никогда не выйдет. Отроковицей твердила: «Буду как дядя Миша – он ничем и никем не связан. Женат на своей геологии». «Но этнография – женского рода, – говорил я Ксении. – За нее нельзя выйти замуж».
А потом сестра Варвара привезла Ксению в Москву. Теперь они жили втроем в квартире Михаила Александровича.
Мать Катерины, Ксения, окончила исторический факультет, на практику полетела в Якутию. Она знала якутский язык, обычаи народа; ее дипломная работа, восхищались на кафедре, почти готовая диссертация. Ксения поступила в аспирантуру. Все шло так, как она хотела.
Ксении было за тридцать, когда она снова поехала в Якутию. Михаил Александрович дал ей копию своей карты, предупредил, чтобы она, разъезжая по таежным селениям, сверялась с ней. Побывать в аномальной зоне опасно – не знаешь, чем отзовется и когда.
В той поездке Ксения познакомилась с Павлом Веселовым, биологом из Новосибирска. Роман получился космический – это слово стало обиходным в то время. Заехав за вещами в Москву, Ксения улетела в Новосибирск. Там родилась Катерина. А через два года Павел, после еще одной экспедиции в Якутию, умер. От странной болезни.
Михаил Александрович рассказывал, что когда Ксения вышла замуж, он не мог поверить.
– Знаешь, Катерина, я потом понял: если бы Павел не был сиротой, она бы не вышла замуж. Догадываешься почему? – Катерина молчала. – Она ни с кем не могла бы ужиться, кроме себя. Эгоцентричная от рождения. Причем делала все, чтобы оставаться такой, какая есть.
Ксения с маленькой Катериной вернулись в Замоскворечье, к Михаилу Александровичу. Ему исполнилось семьдесят семь лет, но он еще был крепкий. Накануне их приезда он отказался от должности консультанта в геотресте, поселился на даче. И много думал.