Довод Королей
Шрифт:
– Александр! Во имя Эрасти... Я могу помочь?
Он вздрогнул, но рук не отнял, а тихо и грустно взглянул в наполненные слезами огромные южные глаза.
– Со мной все в порядке, Даро... Сегодня день рождения Дени, ему бы исполнилось пятьдесят восемь, хотя ты же не знаешь...
– Простите, – она побледнела, потом покраснела, – я случайно... Клянусь! Я нашла сломанное окно, а иногда так не хочется никого видеть...
– Тебе тоже? – На красивых губах промелькнуло подобие улыбки. – Это я сломал защелку... Вернее, ломаю третий год, Старый Дворец мне казался вполне безопасным убежищем.
– Простите, – еще раз беспомощно пробормотала Даро, – жизнью клянусь, никому об этом не расскажу.
– Да уж, – он уже вполне овладел собой, – Вилльо при всей своей скупости не пожалели бы пары поместий,
– Я не скажу, – повторила Даро и тут поняла, что продолжает стоять на коленях, сжимая сильные руки герцога, и отчего-то пожалела, что этот миг сейчас закончится и закончится навсегда, – Алек... Монсигнор, я скорее умру, чем причиню вам боль.
– Ты уж лучше живи и будь счастливой. Никого и ничего не бойся, этих спесивых балбесов я всегда на место поставлю. Скоро ты встретишь какого-нибудь рыцаря...
– Мне не нужен какой-нибудь рыцарь, – дрожащим голоском проблеяла Даро, в ужасе от своей смелости и от своей прежней слепоты, – мне никто не нужен... и никогда не будет нужен... кроме вас!
Нэо Рамиэрль
Синее свечение медленно перетекало в фиолетовое, чтобы затем налиться красным. Рамиэрль и Норгэрель не могли оторвать взгляд от радужного мерцания. Вряд ли у них хватит сил и мужества повторить этот путь, хотя, если не будет другого выхода...
Их обступала тьма. Рамиэрлю доводилось бывать в знаменитых армских копях, однажды его проводник выронил светец, и эльфа обступила кромешная чернота. Тогда он едва не выдал себя, в последней момент сдержав готовое сорваться с языка заклинание светящегося шара, но даже там, глубоко под землей, отсутствие света не было столь пугающим, как здесь, где угадывалось огромное пространство. Под их ногами, без сомнения, была земля, вернее, растрескавшийся камень, а вот что находилось над головами? Небо? Небо без луны и звезд, не говоря уж о солнце? Никакая облачная пелена не смогла бы убить все лучи. Ставшее пурпурным свечение Врат позволяло рассмотреть нагромождение отливающих металлическим блеском камней, словно брошенных кем-то на черную шероховатую поверхность, но дальше все тонуло в безжалостной и бесконечной тьме. Роман решительно повернулся спиной к проходу:
– Надо идти.
– Куда? – откликнулся шепотом Норгэрель, и Нэо это отчего-то взбесило.
– Не знаю, но идти. Бежать. Ползти, но не стоять и не глазеть на эту проклятую дырку.
– Почему ты кричишь?
– А почему ты шепчешь, как влюбленный монах? Пошли...
И они пошли, держась за руки и спотыкаясь, как пара слепых. Рамиэрль смалодушничал, не решаясь произнести в этом месте слова привычных заклятий. Если они не сработают, им придется плохо, но осознание собственной беспомощности может и подождать. Дорога повышалась – видимо, они поднимались на пологую вершину, похожую на те, что он видел в Новом Эланде. Маринеры прозвали их «спящими черепахами». Странное дело, то ли они привыкли к темноте, то ли мрак начинал потихоньку рассеиваться. В лицо пахнуло горячим ветром, принесшим с собой резкую, удушающую вонь. Теперь Рамиэрль не сомневался: где-то впереди извергался вулкан, а они шли по полям давно застывшей лавы. Нэо нагнулся и пощупал камни под ногами. Так и есть, застыли давным-давно, но это еще ничего не значит. Место очень неспокойное... Куда бы они ни попали, это не Светозарное, это просто не может быть Светозарным. Скорее они свернули на ту тропу, где Ангес нашел пресловутый черный камень. Прикажете повернуть и, рискуя жизнью и рассудком, вернуться в свою роскошную тюрьму? Нет уж, попробуем поискать то, не знаю что, здесь!
– Это не Светозарное? – То ли Норгэрель обладал способностью читать мысли, то ли это местечко вызвало у них обоих одинаковые чувства.
– Да уж, светозарностью оно не отличается.
– Мы пойдем дальше?
– На гору всяко нужно подняться, а там посмотрим.
Багровый свет становился все ярче, а пропитанный серой ветер вызывал слезы. Роман все же рискнул, уж лучше сразу понять, что их ждет, чем тянуть до последнего. Магия эльфов основана на Свете и силе Жизни. Здесь не было ни того, ни другого, но как-то Рамиэрлю удалось окружить их защитным ореолом. Значит, их положение не столь уж и безнадежно.
Свет разведчик зажигать не стал, вулкан оказался сносным светильником, а привлекать к себе внимание не стоило, хотя вряд ли здесь могло быть что-то живое... То, что они не вовсе беспомощны, придало силы, да и до вершины было уже недалеко. Вскоре двое эльфов получили сомнительное удовольствие созерцать страну Тьмы и Огня. Они стояли на вершине пологой гряды, уходящей в обе стороны насколько хватало глаз. Впереди был пологий, тонувший во мраке спуск, а на горизонте во всей своей красе бушевала огненная гора, во много раз больше тех, что возвышаются на Берегу Злобы. Клубились черно-красные тучи, прорезаемые сполохами лиловых молний, к пустому небу устремлялись снопы алых и оранжевых искр. Это выглядело именно так, хотя на самом деле разошедшийся исполин швыряет вверх полурасплавленные скалы. До вулкана было довольно далеко, и идти к нему было незачем. Здесь им, по крайней мере, ничего не угрожало. Рамиэрль присел на корточки, положил руку на сухой шершавый камень и, сосредоточившись, произнес заклятия узнавания. Теперь они всегда смогут вернуться к этому месту. Нэо вздохнул и повернулся к своему спутнику:
– Пойдем налево или направо?
– А есть какая-то разница?
– Вряд ли. Так куда?
– Налево.
– Идем.
Дорога была невеселой. С одной стороны рычал и плевался огнем вулкан, которому Роман в порыве вдохновения присвоил имя Годоя, с другой было темно и пусто. Они быстро шли по пологому гребню, но с тем же успехом можно было стоять на месте. И все равно Рамиэрль не сдавался, Норгэрель молчал, за что ему следовало сказать спасибо. Бывает, что любые, пусть трижды правильные слова вызывают у собеседника желание укусить. Роман поставил себе целью или что-нибудь найти, или достичь места, с которого нельзя будет рассмотреть проклятый вулкан. Тогда они повернут, и начнется самое неприятное, что только может быть в жизни разведчика, – бесславное возвращение из бессмысленного похода по собственным следам. Но пока они шли вперед, не разговаривая, но и не отступая, шли, пока дорогу не преградила трещина, даже не трещина, а пролом. Роман тронул ногой камни. Вроде лежат крепко, но какая-то чудовищная сила рассекла базальтовое кольцо, как мечом. Нэо подошел к самому краю и заглянул вниз. Кто сказал, что от вулканов только вред? Если бы не свет Годоя, они бы не увидели самого главного. На то, чтоб не сорваться в пропасть, сноровки Романа еще хватало, но заметить, что сквозь каменное кольцо проходит что-то весьма напоминающее дорогу, он бы не смог.
В такие мгновенья главное – не потерять головы. Двое спустились со стены со стороны вулкана и оказались перед идеальной аркой, которая явно была старше верхнего пролома. Внутрь вела дорога, словно бы выплавленная в темном блестящем камне, другой ее конец по широкой дуге уходил в сторону вулкана. Надо было на что-то решаться, и Роман повернул в проход, все-таки засветив маленький голубоватый шарик. Идти было легко, странная дорога словно бы сама бежала навстречу путникам. Пару раз Роман оглядывался и видел уменьшающийся раскаленный полукруг. А потом впереди что-то мелькнуло. Что-то более светлое, чем окружающий камень. Эльф повыше поднял светящийся шар и не поверил собственным глазам. Перед ним лежал выбеленный временем скелет чудовищной птицы. Она упала, распластав гигантские крылья и неловко вывернув голову с острым хищным клювом, в котором запросто бы унесла быка. Огромные когти были сжаты, но в них никого не было...
– Хотел бы я знать, что ее убило, – пробормотал Роман, обходя страшную находку, – или кто, если она погибла в схватке.
– Кто это? – шепнул Норгэрель, присев и коснувшись рукой черепа. – Орел? Эландцы рассказывали о Великом Орле.
– Нет, не орел. Тоже хищник, но другой. Похож на сурианского грифа, но много больше... Великий Орел – одна из покинувших Тарру высших сил, а это просто птица. Большая мертвая птица. Сам не знаю, почему мне так ее жаль...
– И мне, – тихо повторил сын Ларэна, – мне тоже ее очень жаль. Ее никто не убивал. Она сама бросилась вниз, потому что ее предали... Предали те, кому она служила, и не только ее, но и все и вся... Я узнал ее, вернее, его. Это Одинокий Кондор, страж Светозарного. – Норгэрель вздрогнул и поднял голову. – Я опять что-то сказал?