Довод Королей
Шрифт:
Появление в Мунте молодых мирийцев озабоченную личными делами королеву мало взволновало, пока она не поняла, что дочь герцога Энрике – прекрасная партия для ее старшего сына. Перед кровью Кэрна склонятся любые нобили, детей Дариоло никто не посмеет назвать выскочками. Эта партия куда лучше, чем задуманный ранее брак Жореса с Жаклин ре Фло. Фло по крови ниже Кэрна, да и вырвать Жаклин, когда истечет срок ее траура, из лап Жоффруа будет непросто. Тому сама свояченица на дух не нужна, но за ее замки и земли пьяница станет драться. Да и тянуть с браком Жореса полтора года не стоит, мало ли что. Вот Базилю, если получится, она сосватает дочку Рауля. То,
Королева изящно повернулась и отыскала глазами ложу Мальвани. Досадно, что Миранда первой приручила мирийку, но она пригласит девушку на прием после турнира. В том, что Жорес покорит юную гостью, Элла не сомневалась, но сын слишком захвачен состязанием, чтобы думать о чем-нибудь еще. Она обещала ему победу, хотя куда умнее было бы оставить его в своей ложе и свести его с Дариоло.
Элеонора любила сына, но не настолько, чтобы закрывать глаза на его недостатки и промахи. Жорес из тех, кто полагает, что им принадлежит весь мир. Он не понимает, что и титулом графа Аганна, и сегодняшними успехами обязан матери, а не собственным достоинствам. Раньше Элеоноре не было дела до того, как смотрят на нее и ее родичей. Она была уверена в себе, но жена, которую разлюбил муж, должна быть осторожной, хоть это и неприятно. Нужно объяснить Жоресу, что задирать «волчат» не стоит не только потому, что они кусаются, но и потому, что их любит простонародье. Какое все-таки счастье, что она успела родить Филиппу сына, которого тот обожает, уж титула матери наследника ее никто не лишит!
Но Дариоло должна стать женой Жореса! Придется мириться с присутствием при дворе столь ослепительной красавицы. Хорошо хоть, мирийка воспитана в строгости и послушании, она без труда ее подчинит и, возможно, сделает незаменимым орудием. Конечно, королева предпочла бы, чтоб маленькая Кэрна была не столь хороша. Филипп, разумеется, никогда не пойдет на то, чтобы обесчестить юную девушку, да еще дочь герцога, но даже невинный флирт отвлечет его от Эжени, а потом он может увлечься Анной Гартаж или Луизой Кресси... Это некстати, но придется рискнуть.
Времени мало, скоро Кэрна возвращаются домой, и Дариоло должна увезти с собой кольцо Жореса. Что ж, будем уповать на прелести Эжени и на то, что Филиппа всегда привлекали опытные блондинки. Королева задумалась и не заметила, как все закончилось. Утром двадцать семь рыцарей будут оспаривать право преломить копья в последнем поединке. Рогге исполнил обещание, Жорес один из них, но завтра будет труднее. Элла встала, опершись на руку супруга, и царственная чета направилась к выходу, подавая знак другим нобилям.
Их Величества проследовали в королевский шатер. Увидев сервированный на восемь персон стол, Элеонора не сразу сообразила, что с ними будут обедать оба деверя. Эстре старательно избегал ее общества, а Филипп не любил Жоффруа, и поэтому братья Тагэре редко оказывались за одним столом, но день королевского турнира – особенный день. Вечером будет большой прием на чисто выкошенном лугу у реки, куда королевское семейство должно прийти в полном составе.
Элла очень мило поздоровалась со здоровяком Жоффруа и его беременной женой, про себя отметив, что герцог Ларрэн опять навеселе, а затем протянула холеную руку Александру. Она сама не понимала, почему так его ненавидит. Видимо, дело было в слишком явной привязанности короля к младшему брату, привязанности, которую не могло поколебать ничто...
2885 год от В.И.
1-й день месяца Лебедя.
Арция. Гарата
Клэр Утренний Ветер весь день протолкался на помосте для простонародья. Место, которое он выбрал, было не слишком удобным для того, чтобы любоваться на турнир, но зато он отлично видел и короля, и своих «подопечных», к которым относил Сандера Тагэре и молодых мирийцев. Последние, судя по всему, чувствовали себя превосходно. Девушке не нравился турнир, но она явно была в ладу с собой и окружающим миром. Юноша, прикончивший циалианку, с ироничным интересом наблюдал за схваткой, иногда переговариваясь с молодыми нобилями, среди которых Клэр узнал Луи Трюэля и Одуэна Гартажа.
Кэрна эльфу понравился, хотя у него и не было дара Романа, чуть ли не с первого взгляда понимавшего, друг перед ним или враг. Но Рене мирийца признал сразу же, а ему эльф-разведчик верил больше, чем себе. Что ж, на краю эпох Горящее Сердце [83] может стать той неожиданностью, которую их враги не примут в расчет. Родич Проклятого сам не знает ни своей цены, ни того, в какую круговерть он будет втянут лет через восемь-десять. 2897 год астрологи называют годом «трех звезд», и, если старый Эрик не имел в виду что-то совсем другое, следует ожидать исполнения Пророчеств, возвращения Белого Оленя и прочих прелестей...
83
Намек на сигну Кэрна.
Рыцари топотали и ломали свои копья, зрители восторженно вопили, но Клэру было не до состязания. И Александру Тагэре тоже. Молодой герцог светло и серьезно смотрел прямо перед собой, и Клэру подумалось, что с этим человеком можно и нужно говорить откровенно. Он поймет. И про Войну Оленя, и про Проклятого, и про Эстель Оскору. Сколько можно держать арцийцев в неведении, самые умные из них и те запутались в старых текстах, замешанных на лжи. Роман собирался с кем-то поговорить, знать бы с кем. Скорее всего, со своим «приемышем» Александром. Неужели Нэо и Норгэрель не вернутся? И что делать в таком случае ему?
Раздумья Клэра были прерваны появлением двоих, насквозь провонявших мертвечиной. Сразу же куда-то делась овладевшая разведчиком неуверенность, с этими нужно было что-то делать, и делать немедленно, но сначала выяснить, что или кто им нужен. Внешне они ничем не отличались от зажиточных крестьян, пришедших поглазеть на турнир. Добротные куртки зеленого сукна, кожаные пояса, грубые башмаки, стриженные в кружок волосы... И тоскливый, осенний холод. Смертные этого не чуяли. А если и чуяли, то не понимали, что происходит. Просто вспоминали что-то неприятное, начинало ломить виски или ныть сердце.
Смертные не понимали, а вот собака, мирно лежащая на ступеньке, вывалив язык, внезапно глухо заворчала, ощетинилась и, пятясь, стала отступать, но Клэр на нее не смотрел. Ему было противно, словно он шел по свалке, но он постарался пробраться поближе к «бледным» и встал у них за плечами, готовый, если что, остановить их оружием, против которого их мерзкие амулеты бессильны, как бессильна зима перед весной. Но парочка стояла смирно, только смотрела и слушала. И рядом с ними стоял Клэр, за шесть с лишним сотен лет научившись терпению кошки у мышиной норы.