Дождь для Джона Рейна
Шрифт:
— Как прошло? — спросил он.
Я коротко передал ему все, что мне сообщил Биддл.
— Я знаю о Танаке, — сказал он, когда я закончил. — В двадцатых годах его отец основал компанию по производству электроприборов, она пережила войну и стала впоследствии процветать. Танака продал ее после смерти отца и с тех пор живет на вырученные деньги, причем немалые. Говорят, у него невообразимое либидо, особенно для человека почти семидесяти лет. А еще говорят, что он сидит на кодеине и других наркотиках.
— Как насчет политических взглядов?
— Насколько мне известно, никаких.
— Тогда
— Мне хотелось бы, чтобы ты помог мне это выяснить.
— То есть?
Тацу посмотрел на меня:
— Сыграешь плохого полицейского. И мы сможем найти ниточку к Мураками.
— Ничего от того парня, которого вы схватили?
Он покачал головой:
— Проблема в том, что он гораздо сильнее боится своего босса, чем меня. Однако на меня всегда производило впечатление, как может меняться поведение человека после того, как он проведет сорок восемь, а то и семьдесят два часа без сна. Тогда можно кое-что узнать.
Он достал сотовый и набрал номер. Задал несколько вопросов. Выслушал. Дал инструкции. Потом сказал:
— So da. So da. So. Все правильно. Все правильно. Да.
Отключил телефон и повернулся ко мне:
— Один из моих людей едет сюда, чтобы забрать нас. Он отвезет нас в резиденцию Танаки, это в Сироканедаи.
Сироканедаи считается чуть ли не самым шикарным районом Токио. Не считая главной артерии — Мегуро-дори, которая проходит через него, узкие улочки с элегантными домами на одну семью и апартаментами выглядят удивительно мирными и ухоженными, как будто на деньги местного населения удалось выкупить весь шум и суету окружающего города и отправить их куда-то еще. От этого района исходит некий расслабляющий дух. Его женщины, которых называют сироганезками, выглядят естественно в своих мехах, когда прогуливают карликовых пуделей или шпицев между визитами в чайные дома, бутики и салоны. Его мужчины выглядят уверенно за рулем «бумеров» и «бенцев», которые отвозят их на высокопоставленную работу. Его дети, расслабленные и беззаботные, еще не знают, что их район — исключение, а не правило.
Человек Тацу забрал нас, где и договаривались, и через десять минут мы были в Сироканедаи.
Танака жил в слишком большом двухэтажном отдельно стоящем доме на Сироканедаи 4-тёмэ, по диагонали от посольства Шри-Ланки. Наиболее характерными признаками дома, кроме его размера, были автомобили, припаркованные у въезда: белый «Порше-911 ГТ» с массивным спойлером и ярко-красный «феррари-модена». Оба сияли — ни пятнышка, я даже подумал, действительно ли Танака ездит на них или просто выставил в качестве трофеев.
Недвижимость огорожена и находится на возвышении, что придает ей вид замка, свысока взирающего на более мелкие жилища вокруг. Тацу и я вышли из машины, миновали калитку, которая оказалась не заперта. Он нажал кнопку у двойной деревянной двери, изнутри донесся баритон перезвона колоколов.
Через секунду дверь открыла молодая женщина. Симпатичная, похоже, из Юго-Восточной Азии, возможно, филиппинка. Однако одета в классическую черно-белую униформу служанки, которую завершала соломенная шляпка поверх высокой прически. Наряд, какой мог бы заказать извращенец среднего класса в одном из так называемых клубов
— Чем могу помочь? — спросила она, посмотрев сначала на Тацу, потом на меня.
— Я глава департамента Кэисацутё Исикура Тацухико. — Тацу показал жетон. — Я хотел бы поговорить с Танакой-сан. Не могли бы вы пригласить его?
— Танака-сан ожидает вас? — спросила она.
— Не думаю, — ответил Тацу, — но уверен, что он будет счастлив увидеть меня.
— Одну минуту, пожалуйста. — Она закрыла дверь, и мы остались ждать.
Минуту спустя дверь снова открылась, на сей раз за ней стоял мужчина. Я сразу же узнал его: человек, на которого я обратил внимание в «Розе Дамаска», тот самый, с молодой внешностью, поддерживаемой химией и хирургией.
— Я Танака, — сказал человек. — Чем могу быть полезен?
Тацу снова показал жетон.
— Я хотел бы задать вам несколько вопросов. В настоящий момент мой интерес к вам периферийный и неофициальный. Наличие вашего сотрудничества или его отсутствие определят, изменится ли мой интерес.
Выражение лица Танаки осталось невозмутимым, однако напрягшееся тело и угол наклона головы подсказали мне, что Тацу полностью завоевал его внимание. Несмотря на всех адвокатов, которые, я не сомневаюсь, состоят у него на службе, несмотря на обязательное окружение подхалимов и мелких сошек, этот человек боится настоящей беды, такой беды, которую он только что увидел, заглянув в глаза Тацу.
— Да, прошу вас, заходите, — сказал он.
Мы сняли обувь и проследовали за ним через круглую прихожую с полом, выложенным в шахматном порядке белыми и черными мраморными плитами. В глубине виднелась винтовая лестница, вдоль стен стояли копии статуй, похожих на греческие. Мы вошли в комнату, обшитую панелями красного дерева, все четыре стены которой, от пола до потолка, занимали книжные шкафы. Как и машины снаружи, книги выглядели так, как будто с них часто стирают пыль, но никогда не читают.
Мы с Тацу сели на темно-красный кожаный диван. Танака — напротив в такое же кресло. Он спросил, не может ли предложить нам что-нибудь поесть или выпить. Мы отказались.
— Я не расслышал, как зовут вашего коллегу. — Танака посмотрел на меня.
— Его присутствие здесь, как и мое, пока неофициальное, — сказал Тацу. — Надеюсь, у нас получится сохранить положение именно таким.
— Конечно, — ответил Танака, в своем нервном рвении не заметив, что Тацу проигнорировал вопрос. — Разумеется. Теперь, прошу вас, расскажите, что вас интересует.
— Кто-то пытается связать вас с участием в американской программе, которая финансирует определенных японских политиков, — сказал Тацу. — Хотя я думаю, что вы замешаны в этой программе, я не верю, что вы отвечаете за нее. Но мне нужно, чтобы вы убедили меня в этой вере.
Цвет буквально вытек из-под загара Танаки.
— Я думаю… лучше всего мне было бы проконсультироваться с моим юридическим советником.
Я посмотрел на него, представляя, как бы я его убивал.