Дождь не вечен
Шрифт:
— Нет, Лекс, это пока слишком для меня, — Катя снова отстранилась. Алексей вздохнул, соглашаясь.
— Хорошо, тогда просто не отстраняйся, малыш. Я вижу, тебя что-то тревожит, но ты молчишь, а я места себе не нахожу оттого что не могу помочь.
Девушке вдруг стало его невероятно жаль, она постаралась влезть в его шкуру. Как она вела бы себя, если бы женщина, которую она лечила и ждала с того света столько лет, истерично шарахалась от нее. Наверное, тоже бы не понимала как быть и что делать дальше.
— Я хочу принять ванну, если честно, после больницы так и не удалось.
Лекс грустно вздохнул, протягивая:
— Тогда, я пойду набирать ванну, а ты осмотри гардеробную, там большинство вещей, — и с этими словами, скрывая стояк, пронесся в сторону уборной.
Катя облегченно выдохнула, и почему-то в голове прокатилось «Сумасшедшая!».
Глава 16
Всю ночь Владимир Викторович не спал, все ворочался, вспоминая слова лейтенанта. Из кухни доносился запах выпечки. Он довольно потянулся, вспоминая, что жена обещала пирожки. Сегодня возвращался из командировки сын. Влад давно не жил с ними, но обещал заехать переночевать после самолета. Спешить ему было не к кому. Радости у Владимира резко поубавилось, едва тот зацепил эту мысль. Снова забрезжила ночная тревога.
Резко встав, он потер ладонями глаза, будто умываясь, встал, ныряя в тапки у кровати. Он всегда одевал тапочки одновременно, с детства внушив себе, что если будет по утру делать так, не с той ноги встать не получится.
— Марин, — пробасил он в сторону кухни, где суетилась жена, чайник поставь!
— Доброе утро! — послышалось довольное щебетание, что означало, она услышала, и кофе будет ждать его на столе к приходу.
Он вошел в ванну, почистил зубы, окатил ледяной водой лицо и, выдавив чуть-чуть пены на ладони, начал бриться. Офицерская привычка никогда не выходила из обихода, всегда гладко выбрит, всегда умыт, причесан, он давно забыл, что может быть иначе.
— А во сколько Влад приезжает? — уточнил у жены, бодро прогарцевав на кухню.
Кофе действительно ждал на столе, а рядом стоял целый тазик парящих жаром пирожков, накрытых чуть криво, второпях, кухонным полотенцем. Полноватая приятная женщина лет пятидесяти, с круглым лицом, довольно улыбаясь, обернулась, все еще крутясь у плиты:
— Вроде бы к трем, писал, будет. Я бы рейс посмотрела, но ты же знаешь, его как не пытай, он не говорит, — она слегка насупилась.
— Ну а что ж ты хотела, Марин, это не его тайна. Ну ты то уж должна бы понимать, тридцать лет с военным живешь, — с укором ответил мужчина.
— Да уж знаю, — посмеялась женщина, нагнувшись к духовке и вынимая противень новых готовых пирожков, — Вов, подай вон то блюдо под столом, большое с синими сливами, — она не глядя ткнула в сторону искомой посуды.
— Эту? — спросил он, протягивая ее жене.
— Ага, — она быстро начала перекидывать горячие ароматные комочки на посудину, — мечтательно закатила глаза и проговорила куда-то в сторону, — а представь, вот открываем мы дверь, а он не один.
— Всмысле? — не понял Владимир, отхлебывая горячий кофе.
— Ой, ну что непонятного, — женщина перегрузила пирожки, присаживаясь на соседний
Владимир смерил жену взглядом, но промолчал, вздыхая.
«Интересно, что бы она сказала, если бы знала», подумал Владимир.
— Правда, Вов, вот бы он с девушкой приехал, пусть хоть беременная будет, наплевать. Сколько он уж так, третий десяток в прошлом году разменял, а все один, как бобыль. По командировкам этим все мотается, а там ведь опасно, я ночей не сплю. Я ведь все понимаю, в спокойное место его не пошлют, а он и рад.
— Марин, — успокаивающе, будто пытаясь вразумить ребенка, проговорил мужчина, — ну ты-то уж не лезь к нему. Я его всего изломал, с детства кружки эти, секции спортивные, потом служба эта, на которую я его сам сунул, чтоб он не бесился.
— Да уж прямо бесился, зря ты тогда так отреагировал! — отерла, всхлипнув, женщина руки о фартук.
— Нет уж, не зря, — настойчиво перебил он, — Влад бы убился на гонках этих своих!
— А в горячих точках лучше скажешь? Или он там по курортам разъезжает, скажешь? — не унималась Марина.
— Он стране своей так служит, зато вон погляди, к тридцати уже подполковник ФСБ, мне за пятьдесят, а я только до майора дослужился, а он вон как на своем упорстве взлетел.
В голосе офицера звучали нотки гордости, он и правда очень гордился сыном, но понимал и тревогу жены.
— Так-то оно так, но семья ведь тоже важна, дети. Вот бы внуков нам еще понянчить, я уж начала думать, что не доживем мы с тобой, — женщина начала всхлипывать и Владимир понял, пора переводить тему.
— Ну ты чего, давай-ка не раскисай, — он погладил ее по руке, — все будет хорошо! Что ты его хоронишь раньше времени-то. Значит, не встретилась еще та самая!
Женщина молчала, продолжая всхлипывать, а затем, резко поднимаясь, прошептала:
— Кого ты обманываешь, мы оба знаем, что встретилась и в этом вся проблема. — Она остановилась и все же решительно закончила. — Вов, поговори с ним, я прошу тебя! По-мужски поговори! Не знаю, что скажи… скажи, чтобы он задумался. Ну, высох ведь весь, извелся. Сделай же что-нибудь, отец ты или кто, в конце концов!
Она всплеснула руками и скрылась в ванной, включая воду.
Владимир подумал, что это знак и судьба сама подсказывает, как верно поступить. Жена никогда не ошибалась, раз подсказывает поговорить, значит надо рассказать сыну неожиданную новость. И пусть сам решает, что с этим делать, он башковитый, не даром, что подполковник ФСБ, сам разберется. Пора закрыть вопрос и поставить все точки над и.
Сын был пунктуален. Едва послышалась мелодия звонка, Марина Юрьевна рванула в прихожую.
— Владик, — кинулась она к нему на шею, едва открыв дверь, — сто лет дорогу домой забыл! Проходи! Вов, ну что ты стоишь, забери сумки у него.
Огромный как медведь мужчина старался увернуться от материнских поцелуев, которые Марина щедро раздавала куда попадет.
— Мам, ну перестань, ну чего ты? — скинув ботинки и повесив пальто на вешалку, Влад прошел, удовлетворенно вдыхая полной грудью запах дома.