Дождь не вечен
Шрифт:
Он, улыбаясь, прошел в зал, упал на диван и довольно вытянул ноги, наблюдая, как суетливо женщина накрывает на стол. Отец таскал с кухни табуретки, вытащили хрусталь. Буквально через пару минут яства было некуда ставить.
— Мам, ну ты как будто на полк наготовила, — с любовью выдал парень и чмокнул пробегающую мимо женщину в висок.
— Ой, да брось ты, — хмыкнула та довольно, — что не съедим, с собой заберешь. Я там в контейнеры положу все. Пирожки уже положила, отдельно. разберешься.
— Ну и куда мне это все? Не возьму… — фыркнул парень в ответ.
— Еще чего!
Парень ловко встал, окидывая глазами знакомые стены. Вот он в яслях на детском стульчике с пластиковым зайцем, а вот полка с его кубками и наградами. Золотая медаль на всероссийских соревнованиях по биатлону, а вот черный пояс, фото с гоночного пьедестала, где его поливают шампанским. Он замер у фото, рассматривая внимательнее.
«У меня такого снимка нет», подумалось ему.
Он тогда победил, его первая серьезная победа, даже не понимал еще, на него и не ставил никто, а он всех сделал, потому что знал, она болела. Парень миллиметр за миллиметр осматривал фото и, наконец, заметил, поодаль стояла она. Почти не различить в толпе, если бы не сарафан в нелепый горошек. Она тогда сказала, что будет как светская дама на скачках, хотела еще шляпу с широкими полями, но подружка забыла ее на даче. Он зажмурился, тяжело сглотнул и, отгоняя ее образ, поторопился к столу. Вся радость сошла на нет, взгляд стал уставшим, лицо незримо осунулось.
Владимир, безмолвно проследив эту перемену настроений, молча открутил крышку и разлил коньяк в две рюмки.
— Что-то ты, правильно мать говорит, совсем раскис. Давай, за приезд!
Влад взял рюмку, молча чекнулся и осушил ее, не закусывая. Отец сощурился оценивающе и налил еще по одной.
— Ну что, между первой и второй… — опрокинул вторую, парень последовал за ним, снова не закусывая. Владимир все прикидывал, достаточно ли сын готов, чтобы верно воспринять то, что тот готовился преподнести.
Взгляд Влада вернулся к снимку. Он поглядывал на него как бы невзначай, чтобы никто не заметил, украдкой. Но Владимир все замечал, знал, сын не по гонкам тоскует.
— Ты давай закусывай, а то я тебя и до постели потом не дотащу, вон как вымахал. Куда уж мне старому, такую скалу таскать. — Марина как по команде наложила в тарелку парню разных салатов и на вилке протянула рулетик из баклажанов с чесноком, но сын даже не повернулся. Женщина перевела взгляд на мужа.
— Мальчики, я тоже хочу тост сказать! — Владимир, кивнув, разлил уже троим и поднял рюмку, — Владик, Вов, давайте за семью! Сынок, я желаю тебе, чтобы ты, так же как и мы с отцом, нашел свою судьбу, и наша семья стала больше. Вот за это выпить хочу! Давайте!
Она поспешно чекнулась, осушила стопку и ретировалась на кухню, еще раз бросив мужу многозначительный взгляд.
Усталость после длительной дороги давала о себе знать и. не смотря на внушительную комплекцию, Влада начало вести. Владимир четко проследил этот момент,
— Сынок, пойдем-ка на балкон покурим. — Встал Владимир со своего места, подошел к сыну и похлопал его по плечу.
— Идем, конечно, — встал парень, вымученно улыбнувшись родителю.
Они оба, пригибаясь в проходе, прошли на балкон, отец притворил дверь в комнату. Теперь, когда сын снял толстовку, в вороте майки блеснул кулон на толстой, не подходящей украшению цепи. Владимир ловко схватил сердечко двумя пальцами, потянув к себе под шипенье сына:
— Как ребенок, в самом деле. Может пора уже взрослеть? Как долго еще ты будешь ее ждать?
— Не трожь, — обиженно рыкнул Влад и выдернул кулон из рук отца за цепочку, возвращая ее на прежнее место. — Ждать и искать не одно и то же.
Владимир отвел взгляд, достал сигарету и задумчиво затянулся, смотря на затухающий закат.
— Влад, ну столько времени уже, столько лет, ты ведь как монах живешь. И ладно бы кривой или алкаш был какой, что ты жизнь то свою в унитаз смываешь. Ну как минимум для здоровья себе бабу бы уже нашел, а там глядишь и любовь бы пришла.
Влад понимал отца. Иногда и на него это накатывало, и он терялся в своих чувствах. Он как одержимый продолжал искать ее. Может, если бы она не пропала так, может, если бы они просто расстались, давно переболело бы, не мучало.
— Для здоровья их вон, любую выбирай, — проговорил парень, — не могу с другой… Знаешь же, что начинаешь?
Он облокотился о балконное ограждение и задумчиво продолжил:
— Я пробовал ведь, когда года полтора прошло. Ну и что? Я со Светой ровно две недели продержался, а потом хотелось только избавиться от нее. И ведь она мне нравилась, я прямо почти поверил, что получится.
— Мне кажется, ты сам себя науськал, как мать бы сказала, и Свету сам выжил, красивая же девка, ладная была.
— Да все они ладные, пап, вам так с матерью вообще походу уже все равно кто, а мне вот не все равно, не все равно понимаешь! — он начал прикрикивать. Владимир удовлетворенно кивнув, понимая, что алкоголь подготовил почву.
— Ну что уж она особенная такая? Сколько вы с ней вместе-то были? — задал контрольный вопрос отец.
— Особенная, — нужная степень пьяной откровенности была поймана, этого мужчина и добивался. Влад по стенке съехал на корточки, выдернул сигарету из пачки и, прикурив, мечтательно протянул, заглядывая отцу в глаза, — С ней все по другому, понимаешь? Все с ней — лучше… Вот буквально все, пап. Солнце ярче, пирожки вкуснее, море солонее, а звезды ближе. Да, бля. ь, — он сбился и резко начал тереть большой ладонью один глаз, словно в тот что-то попало.
— Время лечит, — протянул так же задумчиво Владимир.
— Да идите вы все в жопу со своим «Время лечит», в жопу, понятно?! — он взвинчено рявкнул. — Она во снах мне является, понимаешь? Я сплю ночь через три. Баб этих я перетрахал немеряно, все не то, пресные все, не мои. А она — моя, понимаешь? Дышать без нее тяжело, не чем, понимаешь?
— Тшшш, ты спокойнее, — похлопал Владимир по плечу и приземлился на корточки напротив, стараясь поддержать сына, у которого назревала истерика.