Дозорный Отряд
Шрифт:
Командор отбросил топор, подскочил к ветке и уже у самой земли подхватил Слоечку и Губби на сильные лапы:
— Оп-па! Поймал! Командор сел, потирая голову:
— Ах вы, шалуны! Смотрите в следующий раз, где можно махать топориками, а где нельзя.
Тут подоспела Фиалка Полевка о аптечкой:
— Я так и знала, я так и знала, что кто-нибудь пострадает! Ну-ка идемте отсюда, проказники. А вы, командор! Как не стыдно — валяться с малышами, словно вы одногодки, — суетилась она. — Ну-ка, вылезайте!
Фиалка подхватила Слоечку, но мышка,
— Эй, друзья мои, вот перед вами сестра Фиалка Полевка. Она очень тяжело ранена. Ее надо срочно перевязать!
Малыши, смекнув, что им разрешено пошалить, не заставили себя долго ждать. Фиалка не успела и глазом моргнуть, как ей залили голову тягучей мазью и забинтовали с ног до головы так, что она не могла пошевелиться. Пижма и Краклин вынуждены были убежать подальше, потому что не могли сдержать громкий смех.
Настоятельница заметила Матушку Хлопотунью и подозвала ее.
— Пожалуйста, позови хранительницу запасов Порцию и накройте стол прямо на лужайке. Сегодня у нас достаточно веток для костра, можно приготовить ореховое рагу и маленькие пирожки с зеленью. А мы с Краклин поможем. Да-да, мы приготовим яблоки с медом и кленовым сиропом! Кстати, не осталось ли у нас в погребе клубничной шипучки? Она очень подняла бы настроение нашим работягам!
Мягко переваливаясь с лапы на лапу, Хлопотунья заспешила за Порцией.
— И чего им понадобилось есть на улице? — ворчала белка. — Как я буду готовить без печки? И на сколько зверей готовить — кто их сейчас разберет? Идем, Порция, посмотрим, что тут можно сделать.
Когда они проходили мимо забинтованной Фиалки, хранительница запасов неодобрительно покачала головой:
— Однако, сестра, негоже это… Что ж это ты выставляешь себя на посмешище, играя с малышами, как маленькая? Видела бы ты себя со стороны!
Командор и его команда вместе с Арвином и другими обитателями Рэдволла работали дружно и слаженно. Срубая, отпиливая и обтесывая ветки, они на ходу сочинили песню и теперь дружно ее пели:
Корни пустит семя,Дайте только время,А потом пойдут ростки,Ствол, и ветки, и листки.И, приняв свое лицо,Вырастает деревцо.Чтоб не мерзнуть поутру,Одевается в кору.Украшают нам садыИх цветы и их плоды.Утешает в знойный деньИх спасительная тень.А еще, когда зимойС холода придем домойПосле трудового дня,Лапы греемНо не успели они закончить последний куплет, как откуда-то снизу, из-под ветвей, донесся голос:
— Не понимаю, зачем было рубить дерево. Командор с удивлением посмотрел на Арвина:
— Это ты сказал?
— Нет, я думал, это ты.
Голос повторил, на этот раз раздраженно:
— Я говорю, незачем было рубить дерево. Я не могу выбраться отсюда!
Командор бросился разгребать лапами листву:
— Мне кажется, где-то там находится птица-сова. Возмущенный голос донесся снова:
— Послушай, я же не называю тебя выдра-зверь? Не называю. Вот и ты, будь любезен, запомни, я — сова. Повтори: сова!
Командор передернул плечами:
— Хорошо: сова.
— Спасибо большое. А теперь, может быть, вместо того чтобы болтать там с друзьями, вы вытащите меня отсюда?
В глубине листвы оказалась старая ветка с дуплом, в котором и находилась обладательница недовольного голоса. Это была небольшая сова, из тех, которых называют карликовыми. У нее были широкие серые брови и огромные желтые глаза, которые смотрели на всех с неодобрением.
Арвин взобрался по ветке и любезно приветствовал сову:
— Добрый день. Извините, конечно, но это не мы срубили ваше дерево. Его сломал ураган.
Сова обиженно крутила головой из стороны в сторону:
— Не знаю, не знаю. Мне все равно, кто в этом виноват. Я сидела себе спокойно на яйцах, Таунок полетел собирать жуков, и вдруг весь мир рухнул, я потеряла сознание! Только сейчас и пришла в себя от вашего пения и стука!
Командор виновато опустил топор:
— Но сейчас вы в порядке?
Сова хоть и была карликовой, но, нахохлившись и придвинувшись к свету, заслонила собой все Дупло:
— И это вы называете «в порядке»?! Да вы посмотрите на меня — заперта в этом перевернутом дупле, чуть ли не вниз головой, едва удерживаясь одним крылом и удерживая яйца другим, чтобы только они не вывалились и не разбились, — и это вы называете «в порядке»?!
Тут подоспели Пижма и Краклин.
— Ах, бедная птица! Целых три яйца без птенцов, а дом — родное гнездо! — уничтожен… Подождите минутку, сейчас мы вам поможем.
— Фиалка, сюда! Арвин, командор, держите эту ветку. Не двигайтесь, дорогая, сейчас мы вытащим и вас, и ваших будущих деток.
Все бросились на помощь и очень осторожно извлекли птицу и яйца из гнезда. Сову звали Орокка. Ее отнесли к костру, а яйца бережно уложили рядом на мягких одеялах. Орокка была хоть и маленькой, но сильной и строгой. Она оправила перья и чинно уселась на яйца, недовольно поглядывая на обступивших ее зверей большими глазами, в которых сейчас отражались языки пламени.
Матушка Хлопотунья принесла ей каленых орешков, засахаренных фруктов и клубничной шипучки.
— Вам надо есть побольше сладкого, дорогая, чтобы оправиться после такого тяжелого потрясения, — приговаривала она, расставляя перед Ороккой угощения.