Дозорный Отряд

Джейкс Брайан

Когда сова принялась поглощать сладкое, к ней попробовала приблизиться Фиалка с мазью и бинтами, но Орокка так глянула на нее, что медсестра поспешно отошла в сторону и спряталась за спину командора, только оттуда осторожно спросив:

— А когда вылупятся совята?

Последовал сухой и лаконичный ответ:

— Когда захотят, тогда и вылупятся.

К костру подошел Кротоначальник Перекоп с командой и радостно хлопнул большими лапами:

— Хурр, вы только посмотррите, сколько тут вкуснятины! Вы не возрражаете, если я и мои прро-голодавшиеся рребята пррисоединимся к вашему пирру?

Ко всеобщему изумлению,

Орокка приветливо улыбнулась и кивнула кротам:

— Конечно-конечно, присаживайтесь. Я люблю кротов — они не тратят слов по пустякам и не задают глупых вопросов, в отличие от некоторых.

Кроты сели и стали накладывать себе еду. Арвин ошарашенно спросил:

— В чем твой секрет, Перекоп? С нами она вообще не хотела говорить!

Простая морда Предводителя растянулась в улыбке.

— Уу, хурр-хурр, это все мое обаяние. Стараясь сохранить серьезное выражение, Арвин сел рядом с Перекопом.

— А, ну тогда понятно. Кстати, кроме того, что ты нашел себя обаятельным, многоуважаемый Перекоп, нашел ли ты еще что-нибудь? Крот налил себе шипучки.

— Мы ррыли… И кое-что наррыли!

Позже вечером Арвин заглянул в спальню, где Пижма и Матушка Хлопотунья укладывали малышей. Он замер в дверях, вспоминая то время, когда и он был маленьким, глядя на то, как, лежа в кроватках, крошки повторяют за Пижмой старое-престарое стихотворение. Когда-то и Арвину читала его перед сном Аума, старая барсучиха, но это было так давно… Он мысленно стал повторять вместе с малышами:

Затухает небосвод,Ночь на цыпочках идет.Пчелы в ульях, и, полна,Светит на небе луна. Над покоем сонных гнездБлещут сонмы ясных звезд.Нашим глазкам спать пораДо рассвета, до утра.Сны придут в ночной тиши -Тихо спите, малыши

Хлопотунья осталась с засыпающими и сладко позевывающими малышами, а Пижма тихонько выскользнула за дверь, к Арвину. Вместе они спустились по лестнице и вышли на воздух, пронизанный вечерними весенними запахами. Только тогда Арвин объяснил, зачем он пришел:

— Перекоп и кроты нашли то место, с которого началось осыпание южной стены. А сегодня, пока мы занимались деревом, они прорыли туннель под стену. Пойдемте, он обещал показать, что они там обнаружили.

Перекоп и кроты с зажженными фонарями ждали у входа в шахту. Предводитель приветствовал настоятельницу поклоном.

— Добрый вечерр. Мы нашли кое-что… Хурр, я полагаю, Вам надо посмотрреть. Я пойду вперре-ди, потом Вы, а за Вами — мои рребята. Дерржитесь кррепче…

Вдоль стен шахты кроты предусмотрительно натянули веревки, так что получилось что-то наподобие перил. Все осторожно стали спускаться вслед за Перекопом. Земля под лапами была мокрой и скользкой. Следуя совету Перекопа, Пижма крепко держалась. При свете фонаря она увидела, что шахта постепенно выравнивается и переходит в туннель. Тут ей пришлось пригнуть голову и вцепиться в веревки изо всех сил, такой вдруг подул ветер.

— Брр, пррошу пррощения, — извинился предводитель, — я не подумал,

что этот перреход под силу только большим крротам!

Но Пижма похлопала его по широкой спине:

— Ничего-ничего, веди нас, Перекоп, я умираю от любопытства!

Однако, когда она увидела то, что обнаружили кроты, просто онемела. Не веря глазам, она смотрела на то, что высветили в темноте фонари:

— Великие Сезоны, что это такое?

КНИГА 2

ВОЕННЫЙ СБОР

ГЛАВА 20

Ни Шашлык, ни Чесун не представляли себе, что такое разведка. Их внезапное возведение в ранг офицеров было встречено солдатами с недовольством и пренебрежением. Весь день они шли на север, причем ни один из восьмидесяти подчиненных не выполнял их команд. Бродяги-разведчики отбегали в сторону, когда им хотелось, и вообще делали все, что взбредет в голову.

Толстый зловредный горностай Шашлык совсем затюкал и запугал Чесуна. Он использовал любую возможность, чтобы поиздеваться над собратом-офицером. Чесун подхалимничал и выслуживался, как плохой лакей при грозном хозяине.

Около полудня они подошли к горке, сбегающей к широкому ручью. Шашлык тут же на глазок оценил положение:

— Ага, это нам подойдет для лагеря. Вода есть, место есть. Что еще Надо Дамугу?

Чесун несмело возразил:

— Да вроде это… не хватает укрытия. Что если пойдет дождь?

Шашлык смазал ему по уху:

— Если пойдет дождь, болван, все промокнут — вот что! Ты же не предлагаешь строить уютные домики, э?

Чесун с минуту подумал.

— Ну, для этого понадобился бы лес… И даже если бы он был, то кто потащит бревна?.. Ау-у-у!

Он отлетел в сторону, получив хороший пинок. Шашлык свирепо смотрел на него:

— Если заставить тебя питаться собственными мозгами, ты умрешь с голоду!

Их прервал взлетевший на горку горностай, тяжело переводящий дыхание. Он отсалютовал и доложил скороговоркой, указав на дальний изгиб ручья:

— Впереди лодки, господин. В них мыши, господин. Воинственного вида, господин.

Шашлык напыжился.

— Ага, вот ты как заговорил… Сразу «господин», стойка смирно… Вспомнил, кто здесь офицер, как только страшно стало! Ладно, сколько их?

Чесун старался изо всех сил вести себя, как положено офицеру. Он повторил, в точности копируя Шашлыка:

— Вот-вот, скажи нам, сколько их?

Но Шашлык так глянул на него, что крыса замолчала. Офицер повернулся к солдату:

— Иди сосчитай и доложи потом мне. Собери остальных. Встречаемся внизу. И пошевеливайся!

Оба офицера залегли в ложбине неподалеку от берега и молча следили за лодками, выплывающими из-за поворота. Их было шесть, каждая была выдолблена из большого древесного ствола, с двумя рядами весел, за которыми сидели небольшие зверьки с жесткой, топорщащейся шерсткой. У каждого из них была яркая повязка на голове, каждый носил килт с широким поясом, на котором висела небольшая шпага. Остальные сидели на носу и на корме на мешках с провиантом. Зверьки производили впечатление вспыльчивых и раздражительных, они кричали и спорили друг с другом. Только тот, который был постарше и покрупнее, оставался невозмутим, стоя на носу первой лодки и осматривая реку. Всего зверьков было около семидесяти.