Драгоценность черного дракона
Шрифт:
— Тайла не ответит ему?
— Сердце этой девочки давно одержимо лишь войной и местью, — в глухом голосе не было ни сопереживания, ни осуждения, — боюсь, что её родичи сделали большую ошибку ещё в её юности. К созданию семьи среди нас принуждать не принято, а они надавили. Убийцы… они полезны для нашего народа, но такая женщина уже не станет матерью, не сможет быть парой. В её крови яда больше, чем в моей. А её душа после плена разодрана на клочья. Нужно быть влюбленным в неё до потери крыльев, чтобы попытаться её покорить. Или же быть заведомо сильнее её…
А она об этом даже не подумала. Не могла уложить
Йаррэ молча потянулась, обвиваясь вокруг мужчины, положила голову на его плечо, теснее сжимая хвост на талии, ощущая прохладу его тела и любимый, острый запах миндаля, кружащий голову.
– Насколько я могу судить, ваша кровь реакции не дала, мой мортэ.
— Наедине — Киннэ.
Она не сразу поняла, что именно он сказал, но, когда осознала…
— Киннэ… я готова на все, чтобы быть с тобой, — ответила серьезно, глядя в чужие дикие глаза, — ты — все, что не дает мне стать такой же, как Таи, упасть навсегда в эту бездну из ненависти и мести. Я не знаю, что получится у нас, и получится ли хоть что-то вообще, выживем ли мы в этой войне… но я готова попробовать. Я прошу лишь об одном — он приподняла голову, касаясь пальцами резко очерченных скул, проводя по тонким бледным губам, — никогда не лги мне. Не договаривай — если не можешь сказать. Но не лги. Лжи я не прощу.
— А я нуждаюсь в твоем прощении? — спросил, чуть склоняя голову в ответ. Так близко… дыхание к дыханию…
— Тебе виднее, мой Повелитель, — ответила серьезно, чувствуя, как вместе с ней говорит её дракон.
Миг. Резкий хлопок в ладоши. И вот она уже сидит на постели одна, а он — стоит у окна.
— Прекрасно. Тогда…
Она завороженно следит, как темный коготь рассекает запястье, как медленно взвиваются в воздух капли крови, падая в подставленный бокал с вином. Как зарастает рана, заставляя с трудом разжать стиснутые зубы. Как хищно раздуваются ноздри. Как внутри рычит победно зверь, чувствуя силу чужой крови.
— Ты выпьешь это. А потом я смогу рассказать, что нас ждет дальше.
Рубиновая жидкость на дне бокала мешалась с темно-серебристыми каплями. Отвращение? Нет. Скорее жажда, когда хочется выпить все до последнего глоточка.
И этой крови. И тех страданий, что их ещё ждут. Любую чашу нужно пить до дна — тогда, возможно, ты ещё сможешь увидеть, что скрывается под ним. Не отступать. Не сдаваться. Не предавать.
Жидкость обжигает горло, расцветая внутри фейерверком чувств. Тех самых, которые она так боялась признать. Но теперь она понимала точно — от Судьбы нельзя спрятаться и сбежать. К ней можно только повернуться лицом и ответить на вызов вызовом.
Интерлюдия 5. Предупреждение.
Если ты не видишь угрозу сейчас — это не значит, что её нет вовсе. Гораздо хуже, когда беда приходит внезапно.
Из личного опыта шпиона айтири
Закат сегодня был кроваво-алым — как и всю предыдущую неделю.
Сайнар чувствовал, как ветер леденит лицо, погода была не жаркой вопреки сезону, но уходить назад, вниз, в суетный, грязный, пропахший чужими муками и злобой дворец — не хотелось. Особенно, теперь. У него есть сила. Возможно, есть некоторое положение. Или будет — если он все же выживет. Но толку то? У него нет самого главного… человеческого тепла рядом. Тепла, без которого душа замерзает, медленно превращаясь в собственную безумную тень.
Тайла… он надеялся, что сломит её сопротивление. Что пригреет, растопит лед на душе, заставит ощутить всю ту полноту их связи, что ощущал он, но… Как же глуп он был. Хищную гарпию, что уже попробовала вдосталь человеческой крови, не прельстишь домашним очагом. А Тая… стоит признаться самому себе — его привлекала в ней именно эта её внутренняя сила, её жесткость, порой доходящие до жестокости, её умение дать отпор, её ярость от попыток загнать в общие рамки. Смерть забери, он хотел бы обладать такой женщиной! Не прогнуть её под себя — видеть равной. Любовницы — что? Шлюхи, дорогие и не очень, соглядатаи, продажные твари, ждущие очередной подачки. Голод тела можно утолить, но не голод души.
Да, он не светоч. И никогда не был. Но глядя на то, какими глазами смотрит эта малышка Риаррэ на Повелителя — он не мог не сравнивать. Не мог не хотеть если не того же — то хотя бы чего-то похожего. Бледная ладонь сжалась, прочертив рваные полосы на древнем камне ограждения, когда позади послышался знакомый голос.
— Что грустишь, братец нэкро?
Дьергрэ…
— А ты по мне соскучился, псих с замашками властителя мира? — усмехнулся, оборачиваясь.
На губах дрогнуло что-то, похожее на улыбку. Бледные губы разноглазого в ответ скривились в приветственном оскале.
— Как ты сегодня радушен, малыш!
— Ещё один раз так меня назовешь — станешь «деткой» на веки вечные, — предупредил, зло мотнув головой и откидывая косу назад, — так с чем пришел?
— С чем пришел, — губы убийцы и палача раздвинулись в неприятной усмешке, — ходят слухи, что твой папенька требует тебя перед свои светлые очи. Так что… если не хочешь неприятностей — подготовься хорошенько, а не мучай свою прелестную златовласую голову мыслями о красотке-Тайке, — глумливо хохотнул паяц, перекувырнувшись в воздухе.
Вот только глаза смотрели внимательно, цепко.
Сердце тревожно сжалось. Клятые потроха, и какого наргла от него понадобилось ирру? Столько лет успешно не замечал — а тут вдруг…
— Подготовлюсь. А ты лучше захлопни рот, Йер, если не хочешь получить прямо по роже.
— Как ты некуртуазен, мой друг!
— Уж какой есть…
Сай поспешно соскочил с зубцов крепостной стены, быстро сбегая по ступенькам вниз.
— И спасибо, — добавил тихо, зная, что тот все равно услышит.
У него есть ещё, как минимум, полчаса, чтобы поводить за нос старательных слуг и стражу. За это время необходимо срочно принять свой обычный вид полутрупа, смотрящего сквозь всех этих жалких смертных. Не так уж сложно… Главное — сдержаться.
Дракон внутри него раздраженно зарычал, пылая жаждой подняться в небо и залить весь этот город огнем, но… он не может себе этого позволить. Что могло понадобиться Азгару? Никаких сыновних чувств он к нему точно давно уже не испытывал, да и видел только по большим праздникам. Вид же измученного Первого после очередной встречи с отцом и вовсе отбил охоту встречаться. Ведь он не такой уж хороший конспиратор… Но… Губы скривились. Ненависть — это естественное чувство. Папочке к нему не привыкать. Главное, чтобы мачеха по дороге не попалась — этой стерве он просто свернет шею в ближайшем закутке.