Драгоценность черного дракона
Шрифт:
— О чем вы говорите? Айлэ, что за дела у тебя с этим псом?
Раздражающая мошка…
Кажется, женщина поняла, что его терпение на исходе. Она резко развернулась и со всей силы ударила пошатнувшегося от неожиданности мага по губам.
— Ещё одно слово, Аррон, и мы сильно поссоримся. Мне казалось, что ты этого не хочешь…
Невероятно, но гончая тварь замолк. Только вытер кровь с губ рукавом. В чужих глазах тлела не ненависть — усталость пополам с обреченностью и… Он не силен в человеческих чувствах, но, кажется, гончей была дорога его спутница.
— Рассказать
Узкий зрачок расчертил налившиеся синью глаза, удлинились когти на пальцах, мелькнул во рту длинный раздвоенный язык.
— Не нужно… прошу… — задыхается от злости, но действительно просит.
Ни с чем не сравнимое удовольствие, но этого так мало за все мучения его драгоценной души!
— Мы ещё поговоррим… а пока либо молчи, либо убирайся вон, и не смей задавать вопросов!
Не ушел. Отошел чуть в сторону, зло зыркнув из-под прикрытых век. Словно боялся, что Амондо что-то сделает с полукровкой. Хвост стеганул по ноге. Мужчина напрягся, перестраивая зрение и вглядываясь в мешанину линий вокруг. Яркая, золотисто-изумрудная нить тянулась от айтири к человечку, спаивая их в единое целое, но он, кажется, ещё сомневался, хоть и не пытался сопротивляться.
— Соболезную вашему выбору, — заметил, блеснув в улыбке кончиками клыков.
Та, молчавшая во время их короткой перебранки, неожиданно светло улыбнулась в ответ, хотя на дне глаз пряталась горечь.
— Не стоит. Ткачиха-Судьба отмеряет всем ровно столько, сколько они могут выдержать, одаривая так же, как и наказывая — по заслугам. Не думайте, что я настолько глупа и слепа, что не вижу, чем Аррон занимается. Я наслышана о вашей подопечной… тогда мы с ним ещё не были знакомы, иначе я бы вмешалась любой ценой, — сказала серьезно.
— Громкие слова.
— Я не бросаю слов на ветер. Они слишком большая ценность. Сказанное слово должно быть исполнено.
Смелая девочка. Но она напомнила ему о ещё одной весьма сомнительной теме. Супруг Смерти… Сколько он ни бился — ни один айтири не рассказал ему до сих пор ни слова правды о прошлом.
— Коли так… может, ты расскажешь мне правду?
— О Супруге Вечной Госпожи? — она смотрела с грустным пониманием. — Да, едва ли кто-то из народа Жизни осмелился бы поведать вам истину даже под пытками. Я могу сказать немногое, потому как связана неодолимой клятвой, но вам не нужно печалиться. Ответ совсем близко, скоро ваша Гардэ вам все расскажет.
— Вот как? — пальцы чуть сжались — и тут же расслабились. Отчего-то он хотел ей верить. Отчего-то?! — Пророчица…
— Совсем слабая… но порой моих способностей хватает на то, чтобы узреть что-то по-настоящему важное. Светлые сородичи прокляли саму землю, по которой ходил предатель. От него отреклись все, кто был ему там дорог. Его обманули, оболгали, растоптали его сердце и душу, подвергая немыслимым пыткам. Но и тогда он не сказал о своей Супруге ни слова, ничего, что могло бы повредить ей и их детям. Он очень любил вас, — на нежно-розовых губах появилась и пропала горькая улыбка, — его обрекли на страшные, вечные муки, и только мой предок и три его друга рискнули всем, чтобы спасти сходящего с ума товарища. Того, кто перестал быть светлым айтири, но не стал ещё кем-то иным…
Полукровка чуть побледнела, стиснув зубы, сошел со щек румянец. Замерший было в отдалении Аррон дернулся, желая подойти, то тонкая рука взметнулась, останавливая его.
— Все хорошо. Я подошла слишком близко к запрету, не просите большего.
— Ты и так сказала мне очень много… — Кинъярэ чуть коснулся чужой кожи, подпитывая её энергией. Я понял достаточно и подожду. Впереди ещё слишком многое…
— Будьте осторожны, — она вдруг напряглась, ломая тонкие пальцы, прошипела что-то тихо под нос, притопнув ногой. Словно не решалась, не знала, как поступить.
— Либо говорите, либо идите прочь, мы уже привлекаем слишком много внимания, да и…
— Аррон ничего не скажет, — неожиданно жестко отрезала золотоглазая. И такая сталь прозвучала в прежде нежном голосе, что он поверил. Все же зря люди считали дев айтири нежными розами… нет, то были дикие ядовитые цветки, могущие задушить своим стеблем, — судьба уже связала нас воедино, она не даст ему проговориться о моих тайнах.
Помолчала, чуть сжав пальцами край нежно-кремового платья.
— Я скажу, сын Смерти. Но обещай мне, как Шеннэ, силой своей поклянись, что не тронешь Аррона. Ни ты, ты твои поданные. Для твоих богов он слишком мелкая сошка. Можешь наказать его, но не калечьте и не убивайте!
Глаза в глаза. В её — отчаянная решимость. В его — злость, смешанная с любопытством. Кинъярэ очень не любил, когда кто-то начинал диктовать ему свои условия.
Шаг. Вкрадчивый шепот в нервно дернувшееся острое ушко. Это говорил уже он — дракон, а дракон не терпел и малейшего неповиновения и ненавидел светлых. Такова уж суть Драконов Смерти.
— Если ты разочаруешь меня, я лично вскрою Винтерре горло на твоих глазах, светлячок. Я не страдаю излишним милосердием, — расплавленная синь мешалась с лиловым в светящихся чуждых глазах.
Аура дракона давила, заставляя маленькую женщину почти съежиться, сцепив зубы. Смерть, касающаяся тебя крылом, мало кого вдохновит на подвиги.
— Тьма близко. Чужая злоба, смешанная с вашей кровью. Он вашей крови. Убийца, позор рода. Он хочет вечной жизни, божественной силы. Ваша сила свела его с ума. Он опасен, очень опасен, — горячечный шепот набатом отдавался в голове. — Он хочет твоей крови больше другой, и лишь тот, кого ты врагом считаешь, Драгоценнейший, его жажду сдерживает ценой своей жизни. Если хочешь всех спасти — подари ему свою смерть. Только так победишь. Запомни!
Миг — и она с неожиданной силой оттолкнула его, бросившись к Аррону. Вспышка телепорта — и обоих словно и след простыл. Дракон недовольно зарычал, обозленный тем, что добыча ушла, но быстро успокоился. Он знал — их время ещё не пришло.
Но то, что она сказала… Мужчина прислонился к стене, задирая голову и всматриваясь в небо. Такое манящее. Такое недоступное для того, кто лишен крыльев. Подарить смерть… пожалуй, это то, что он может сделать. Вот только будет ли шанс вернуться?