Драгоценности Парижа [СИ]
Шрифт:
— А с Мусой как будешь думать? — не отставал Николка. — Не потому ли абреки решились наведаться на нашу сторону, что твой отец убил ихнего вожака Ахмет — Даргана с дочерьми и с зятем? А вчерась ты сам чечена–жениха на свой счет записал.
— Кто его, может из–за Ахметки с тем женихом, а может пришло время для новых разбоев… Придет черед, и Муса никуда не денется, пусть молится своему аллаху, чтобы обратно живым вернуться.
— Это правда, нынче Терек стал бурным, — расправил плечи друг. — Полки русских один за другим до чеченов повадились.
— Видно, готовится новое наступление, — оживились служивые. Известие о том, что урядник убил абрека, для них было не в новинку, стычки происходили почти ежедневно. — Слыхали, что сказывал который у калмычки на постое, из благородных, будто император повелел идти на туретчину, через ихний Трабзон на Эрзерум. А там до Средиземного моря, если напрямки, то рукой подать.
— Скажи ишо, войско на Индию пошлет, — не согласился кто–то. — Эдак мы размахнемся, что никто не остановит.
— А мы дураки тут обживаемся, — весело добавил Ермилка, неся в руках полные обжаренного мяса железные пруты. — Братья казаки, подкрепимся и пора сбираться
После сытного завтрака, запитого добрыми порциями чихиря, казаки разошлись кто в секрет, кто наблюдателем на вышку, а кто в избушку за сном после ночного бдения. Подгонять никого не пришлось, каждый знал обязанности на зубок. Панкрат лишь проследил за тем, чтобы служивые не расслаблялись, несмотря на возраст и на младший чин, на кордоне его почитали за старшего. Он и правда, как его батька Дарган, подавал большие надежды, метя в полковые старшины. Но отец проштрафился перед царскими чинодралами, поэтому застрял в звании сотника, зато первенца натаскивал по всем статьям казачьей службы, добиваясь, чтобы ошибок Панкрат не допускал. Несмотря на великие потуги матери, мечтающей детей отослать учиться в далекие города и страны, переломить у них внутри военный стержень ей удалось лишь пока у среднего Захара, да у девок. Младший Петрашка — Пьер, испытывавший, как и Захар, сильную тягу к знаниям, еще во всем подражал старшему Панкрату — Пако, а тот брал пример с отца. Все шло не по материнской мечте, а по задуманному хозяином дома.
Солнце на небосклоне неторопко приближалось к той точке, после которой Панкрату нужно было идти к реке и переправляться на другой берег. Он в который раз осмотрел оружие, сегодня урядник решил захватить с собой винтовку на случай, если придется отбиваться от родственников девушки. Близких по крови дядьев и других мужчин у нее не было, но могли подключиться родные со стороны жены брата и мужа сестры. Впрочем, брат Муса один стоил многих, он заменил убитого отца, встав во главе банды абреков, дерзкими набегами терзающих путников на дорогах и жителей приграничных населенных пунктов на русской территории. Пощелкав затвором, Панкрат взглянул на тени от деревьев, закинув винтовку за плечи, скорым шагом заспешил к Тереку. В присмиревших, но до сей поры неспокойных, аулах с плоскими крышами на бедных хижинах движение заметно убавилось, наступало время очередного намаза. Издалека прилетел тоскливый голос муллы, он подал сигнал к действию. Панкрат разделся, поддерживая узел с одеждой и оружием над головой, поплыл по течению вкось, подрезая тугие струи мутного Терека. На вражеской стороне никого не было, карагачевый лес вперемежку со столетними дубами принял казака в тенистую прохладу, заставил быстрее одеваться и перебирать ногами, чтобы согреться. Когда сквозь ветви показалась скала с журчащим из нее ручейком, Панкрат уже бежал, не в силах справиться с волнением. Но как бы его ни лихорадило, ни один металлический звук не потревожил тишины леса, хотя оружия на нем было навешано предостаточно — так умело закреплялось оно на положенных ему местах. Ловкость управляться с военным снаряжением казаками была заимствована у горцев и передавалась ими из поколения в поколение, как наипервейшее средство для достижения победы над врагом.
Возле водопада девушки не оказалось, прячась за кустами, Панкрат осторожно продвинулся вокруг скалы на другую ее сторону, он знал, что Айсет, чтобы избежать случайных встреч и не привлекать лишнего внимания соплеменников, могла зайти за выступ и дожидаться встречи там. Знал и о том, что задерживаться у ручья надолго ей нельзя было ни в коем случае, чечены без промедления взялись бы за поиски девушки. Но и за выступом возлюбленной не было, она или раздумала убегать с Панкратом, тем самым нарушив данное ему слово, или в связи с убийством ее жениха в ауле началось тотальное расследование. Казак присел на отглаженную множеством подметок плиту, пристально всмотрелся в начало стежки, ведущей к саклям. Она походила на закиданный ветвями тоннель, лишь понизу вглубь леса убегал темный лаз. И вдруг где–то в середине тропы послышался стук камней, словно шедший — или спешащие — случайно поддал их носком обуви. Шум был таким кратковременным, что человек не военный не обратил бы на него внимания. Снова над лесом зависла тишина, нарушаемая лишь шелестом листьев да переливчатым голосом ручья. Панкрат снял с плеча ружье, втерся в углубление в скале, ему почему–то расхотелось поспешить навстречу звукам, наоборот, что–то изнутри подтолкнуло его спрятаться. Внутренний голос оправдал себя, на площадку перед водопадом выскочил квадратный и коротконогий джигит при сабле, винтовке с пистолетом и кинжале, оглядевшись, он собрался было начать восхождение на вершину скалы, с которой окрестности просматривались как на ладони, за ним из зарослей выбежали больше десятка вооруженных до зубов человек. Казак мысленно помолился тому, что вовремя переплыл реку и приготовился к бою, он подумал о том, что в связи с последними событиями чечены решили перенести намаз на более позднее время или успели совершить его раньше. Планы рушились на глазах, заставляя в бессилии заскрипеть зубами. Меж тем один из отряда издал приглушенный гортанный возглас:
— Ирисхад, русские не станут прятаться в скалах, они их боятся, нам нужно проверить тропу к берегу реки, если неверные снова перешли на нашу сторону, то схоронились в камышах или нашли укрытие в лесу.
— Вагиф, убийцами моего двоюродного брата могли оказаться не русские солдаты, а казаки из станицы напротив, — попытался оправдать свои действия коротконогий. — А они лазают по скалам получше горных баранов.
— Казаки стараются следов не оставлять, и ты это знаешь не хуже меня, Ирисхад, — наставительным тоном сказал рослый чечен, скорее всего он был старшим в группе и теперь пытался образумить воспылавшего мщением соплеменника. — Пока ты доберешься до вершины, мы можем упустить время, а вместе с ним поганых гяуров, ведь они совершили убийство в период исполнения нами священного намаза, сейчас самая для них пора. До молитвы и после нее неверные к нам страшатся носа показать.
— Мой родственник допустил ошибку и поплатился за нее, нельзя
Джигит воздел руки вверх, затем спустился со склона и присоединился к соплеменникам, вся группа скрылась в ведущем к реке другом тоннеле, так–же закрытом ветвями деревьев. Панкрат вздохнул, он подумал о том, что тоже, как и отец, нажил себе кровника, с которым придется повозиться основательно. А что тайное когда–нибудь станет явным, в этом сомнений быть не могло — слишком тесно жили друг с другом казаки и чечены. Он приладил винтовку между ногами, теперь о планах горцев и их маршруте ему стало известно из первых рук, когда вернется, нужно будет предупредить несущих службу на кордоне, чтобы в час намаза они не спешили трапезничать, а были готовы ко всему. Сейчас же объявилась возможность обойти их стороной, если они не надумали рассредоточить засады по всему берегу. Продвинувшись к водопаду, казак ладонями зачерпнул ледяной воды, омыл ею лицо и начал карабкаться на вершину скалы, необходимо было уточнить расположение сил противника, чтобы без приключений вернуться домой. Гора была невысокой, она представляла из себя массивный обломок от горной цепи, убегающей к ослепительно белым зимой и летом неприступным пикам. На верху между нагромождениями камней гулял жестокий ветер, заставивший поглубже натянуть папаху. Панкрат осмотрелся вокруг, внизу чернели крыши чеченских халуп, по улицам бродили старики, в пыли возились дети, за окраиной аула на лугу паслось стадо маленьких красноватых коров вперемежку с отарой овец. Он не знал, в какой сакле живет его возлюбленная и мучительно пытался отличить ее от остальных, крытых чаканом. Но все хаты были на одно лицо, даже печные трубы над ними представляли из себя равные конические воронки. Солнце перешло ту незримую черту, после которой ждать появления любимой у ручья представлялось бесполезным, скорее всего, в ауле или в ее семье произошло что–то из ряда вон выходящее. Казак покусал кончики усов, решил, что будет приходить к водопаду до тех пор, пока не выяснит причину. Он снова развернулся лицом к реке, с охотничей зоркостью отметил места, в которых спрятались чечены. Они не решались растянуться по берегу Терека, а старались держаться поближе друг к другу, проскочить сбоку такой засады не составляло больших проблем.
Панкрат собрался спускаться вниз, когда внимание привлек один из джигитов, он явно не желал сидеть в секрете, порываясь снова выйти на тропу к водопаду. Казак узнал в чечене двоюродного брата убитого им жениха Айсет, подивился чутью родственников, как две капли воды похожих друг на друга, вспомнил, как нелегко было ему управиться с первым. Медвежий выпестыш словно упреждал действия казака, успевая подготовиться к ним во всеоружии, его погубило лишь одно неверное движение. Вот и сейчас коротконогий, казалось, нутром ощущал, что за спиной у него прячется враг, не обращая внимания на подаваемые главарем знаки, он пропал в зарослях кустов. Казак засунул полы черкески за пояс и запрыгал по камням к основанию скалы. Квадратный джигит сам выбрал свою судьбу, оставалось помочь ему в этом выборе, тем более, что кровник все равно охотился бы за ним до конца своей жизни.
Под кроной мощного дуба сбоку тропы спокойно могло бы разместиться стадо диких свиней, наверное, по осени они наведывались сюда часто, потому что вокруг валялась только скрипучая скорлупа от желудей. Панкрат присел под стволом с замшелой корой, вытащил из ножен кинжал и прислушался. Где–то на подходе почудился звук осторожных шагов, видимо джигит, недавно прошедший этой дорогой, больше доверял собственной интуиции, нежели визуальным наблюдениям. Оценив во второй раз, с кем имеет дело, казак камышовой кошкой вскарабкался на зависшую над тропой толстую как дерево ветвь и постарался с нею слиться. Ждать появления чечена пришлось недолго, тот высунулся из–за кустарника, завертел короткой шеей вокруг, затем расставил ноги и замер на месте, не решаясь пойти дальше, у Панкрата закрались мысли о том, что так можно не добраться до дома. Если не получится убить противника сразу, его соплеменники мигом окажутся здесь, и тогда жизнь будет зависеть только от его величества случая. Между тем, квадратный джигит подергал горбатым носом, оторвав маленькие глазки от кустов по бокам дороги, поводил ими по ветвям деревьев. Казак затаил дыхание, он вспомнил, как когда–то с батякой они ставили силки на волка, а потом спрятались в буреломе и начали ждать. Зверь объявился быстро, потому что в тех местах чувствовал себя хозяином. Огромный волчара с подпалинами на мощной груди вел себя точно так–же, хотя ветер дул в обратную от него сторону. Не позарившись на свежие куски мяса, матерый хищник ушел своей дорогой и лишь года два спустя батяка достал его из ружья, но времени на того волка он тогда потратил достаточно.
Сейчас ситуация напоминала воспоминания из далекого детства, Панкрат из последних сил старался удержаться на суку, руки и ноги у него взялись обволакиваться немотой, во рту пересохло от напряжения. Он уже хотел вытащить из–за спины пистолет и пулей сразить чуткого врага, вознамерившегося поворачивать назад, благо, расстояния до него было саженей пять с небольшим, когда из чащи вдруг прошумела крыльями над тропой крупная птица. Панкрат носком сапога уперся в развилку ветки, с силой метнул кинжал в грудь проводившего птицу взглядом джигита. И сразу слетел с дерева, на ходу выдергивая из ножен шашку, в два прыжка очутился рядом с противником, так и не понявшим, что произошло. Голова двоюродного брата погибшего жениха Айсет чугунным горшком свалилась с плеч под ноги, вмялась в землю, на ней безуспешно пытались найти ответ на допущенную промашку маленькие настороженные глазки. Казак вцепился пальцами в черкеску врага, рывком отбросил его тело на обочину, он понимал, что тропа должна оставаться в первозданном виде. Ему удалось дотащить останки до рва и забросать их прошлогодними листьями, с трудом восстановив дыхание, он как зверь прислушался к лесным шорохам. Но короткая борьба не успела всполошить живность вокруг, шум от нее умер на том месте, на котором возник. Приладив оружие по местам, Панкрат тенью скрылся в зарослях, в этот раз ему было ведомо, каким путем попасть к себе домой.