Драгоценности солнца
Шрифт:
Но он здесь. Он принес ей цветы. И шепчет ласковые слова.
— Это история злого духа и Пэдди Макни. Ее рассказал мне мистер Райли. Чудесные цветы, Эйдан. — Джуд еще не была готова показывать кому-то свою работу, даже ему, а потому захлопнула крышку компьютера и уткнулась носом в розы.
— Я рад, что они тебе понравились. Я украл их, и в любой момент сюда могут явиться полицейские и арестовать меня.
— Я внесу за тебя залог. — Джуд повернулась и взглянула на него. Не сердится, с изумлением и облегчением поняла она. Сердитый мужчина не может так улыбаться. — Я поставлю их в воду и заварю чай.
Когда она встала, щенок заворчал, потянулся и снова свернулся клубочком.
— Сторожевой пес из него не получится, — заметил Эйдан.
— Он просто ребенок, — сказала Джуд, спускаясь по лестнице. — Да у меня и сторожить-то нечего.
Какое удовольствие снова вернуться к привычным отношениям, к дружбе и флирту. Вряд ли стоит обсуждать вчерашнее. Зачем упоминать то, что чуть не поссорило их?
Наверное, Эйдан сожалеет о своем предложении и даже рад, что она отказала ему. Почему-то эти мысли возродили то темное и неприятное, что кипело в ней накануне, и она поспешила прогнать их. Джуд налила воду в бутылку с широким горлышком и поставила в нее цветы.
— Еще нет и десяти. Ты закрыл паб? — спросила она Эйдана, посмотрев на часы.
— Нет, ушел пораньше. Имею право. Я скучал по тебе, — добавил он, обняв ее. — Ты же ко мне не пришла.
— Я работала. Я не думала, что ты хочешь меня видеть. Ты же разозлился на меня?
Эйдан наклонился, легко коснулся губами ее губ.
— А я помешал тебе. Но раз уж я здесь… — Он отстранился. — Ты погуляешь со мной, Джуд Фрэнсис?
— Гулять? Сейчас?
— Сейчас. — Он потянул ее к задней двери. — Чудесный вечер для прогулки.
— Темно, — возразила Джуд, уже стоя на заднем крыльце.
— Светло. Луна и звезды. Самый лучший свет. Я расскажу тебе историю о королеве фей, которая выходила из своего дворца только по ночам при свете луны. Потому что даже фею можно заколдовать, и королева фей при дневном свете превращалась в белую птицу.
Держась за руки, они брели по тропинке, и Эйдан рассказывал свою историю, историю одинокой, блуждающей ночами королевы фей и черного волка, которого она однажды нашла раненым у подножия скал.
— Волк настороженно смотрел на нее изумрудно-зелеными глазами, но ее жалостливое сердце побороло страх. Она ухаживала за ним и лечила его. Он стал ее спутником, бродил с ней по холмам и скалам ночь за ночью, а когда над морем вставала заря, фея покидала его. Трепетали белые крылья, и печально кричало разбитое сердце.
— И никак нельзя было разрушить заклятье?
— О, всегда найдется способ, не так ли? — Эйдан поднес их соединенные руки к губам, поцеловал ее пальцы и повел выше по горной тропинке, туда, где под грохот моря завывал ветер.
Лунный свет разливался по высокой зеленой траве, превращал камешки, усыпавшие тропинку, в серебряные монетки, а изъеденные ветрами и временем валуны в горбатых эльфов.
— Однажды утром в полях охотился юноша. Он был беден и голоден и мог надеяться лишь на свой лук и стрелы в колчане. Давно он не встречал никакой дичи, и в тот день не попалось ему ни кроликов, ни оленей, а голод уже одолевал его. Вдруг он увидел парящую белую птицу и, думая лишь о своем желудке, натянул тетиву, выпустил стрелу и сбил птицу. Осторожнее, дорогая.
— Неужели он убил ее?!
— Я ведь еще не закончил, не так ли? — Эйдан повернулся, притянул Джуд к себе и замер, наслаждаясь ее близостью.
— Птица испустила крик, полный боли и отчаяния, и этот крик разбил сердце юноши, хотя его голова кружилась от голода. Он подбежал к ней, увидел ее глаза, синие, как озера. Его руки задрожали, ибо он узнал эти глаза.
Эйдан обнял Джуд одной рукой и снова повел по залитой лунным светом тропинке.
— Хотя юноша совсем обессилел от голода, он лечил ее, как мог, укрыв в этих скалах. Он разводил огонь, чтобы согревать ее, охранял ее и ждал заката.
Они поднялись на вершину утеса и остановились, глядя на темное море. Волны накатывались на скалы в первобытном мощном ритме.
— Что было дальше? — спросила Джуд.
— А было вот что. Когда солнце зашло и ночь сменила день, птица начала меняться, как и юноша. Птица превращалась в женщину, а юноша в волка, и на одно краткое мгновение их руки чуть не соприкоснулись, но превращение уже завершилось. Потянулась долгая ночь. Женщина была слишком слаба, чтобы помочь себе, но волк не отходил от нее, согревал ее своим телом и охранял теплившуюся в ней жизнь. Ты замерзла? — спросил Эйдан, почувствовав ее дрожь.
— Нет, — прошептала Джуд. — Как трогательно.
— И это еще не все. Ночь снова перетекла в день, и снова день перетек в ночь, и каждый раз у них было лишь одно краткое мгновение, чтобы коснуться друг друга, но и в этом им было отказано. Он не покидал ее, чтобы поесть, ни в образе человека, ни в образе волка и уже умирал от истощения. Чувствуя приближение его смерти, она собрала все оставшиеся силы, чтобы спасти его, а не себя. Ибо любовь к нему была для нее важнее собственной жизни. И снова заря замерцала в небе, и они потянулись друг к другу, понимая, что надежды нет. Она знала, что это ее последний восход, однако в этот раз их самопожертвование было вознаграждено. Их руки встретились, и наконец мужчина взглянул на женщину, а женщина на мужчину. И первыми их словами были слова любви.
— И они жили долго и счастливо?
— Еще лучше. Он оказался королем эльфов далекой страны и взял королеву фей в жены. И до конца своих дней они вместе встречали все рассветы и закаты.
— Чудесно! — Джуд положила голову на его плечо. — Как и здесь.
— Это мое место. Во всяком случае, я еще в детстве, когда карабкался сюда посмотреть на океан и помечтать о дальних странах, считал его своим.
— И ты хотел путешествовать?
— Да. Повсюду. — Он прижался лицом к ее волосам и подумал, что здесь и сейчас у него есть все, что ему нужно. Но она думает иначе. — А куда ты хотела бы отправиться, Джуд?