Драко Малфой и Солнечный путь

Джуд

— А если потом мужчины начинают ныть, и ныть, их уже невозможно остановить? — спросил Гарри.

— Тогда это ужасно! — Вельга в притворном ужасе вскинула руки, листок выпал из пальцев и слетел ей на нос.

— Вот, — смиренно согласился Гарри.

Сегодняшний день начался поистине чудовищно. За завтраком, как обычно, совы принесли почту. Гермиона, деловито жуя намазанный маслом тост, развернула принесенный казенной совой «Ежедневный пророк» и, громко вскрикнув, уронила тост в чай.

— Что случилось? — Гарри повернулся к ней, и Гермиона ткнула ему в нос первой полосой. Во всю страницу переливался мрачными цветами заголовок:

«Руины Азкабана».

Вырвав из рук Гермионы газету, Гарри торопливо пробежал глазами страницу. «Волшебная тюрьма пуста… дементоры исчезли… ни следа узников…» Гарри посмотрел на Гермиону.

— Он начал действовать.

Гермиона кивнула и вздрогнула. Со всех сторон меж тем доносились полные ужаса и удивления возгласы — не только Гермиона выписывала «Ежедневный пророк». К столу гриффинндорцев подлетела Сольвейг.

— Грейнджер! Ты знаешь, как можно достать списки? Ну, тех, кого не нашли… — она ткнула пальцем в первую полосу. Гермиона поднялась из-за стола.

— Я могу попробовать…

— Тогда пойдем.

А сразу же после завтрака Гарри попался профессору Люпину.

— Гарри, — очень строго произнес профессор, — на следующей неделе возвращается Сириус. Я хочу, чтобы ты с ним поговорил.

— Не стану, — немедленно ответил Гарри.

— Гарри, ты намерен до конца жизни дуться на человека, который не сделал тебе ничего плохого?

— Петтигрю тоже не сделал мне ничего плохого, — возразил Гарри. — Но вы же не просите меня поговорить с ним.

— Это не одно и то же, Гарри! — воскликнул Люпин. — Как ты не понимаешь? Ты — единственная семья Сириуса. Он выжил в Азкабане благодаря тебе!

— Отлично! — рассердился Гарри. — Значит, я ему ничего не должен.

И поспешно сбежал от Люпина.

День был субботний, и большая часть учеников ушла в Хогсмид. Гарри посидел в библиотеке, составляя конспект на понедельник. Сумасшедший ритм жизни имел свои плюсы — Гарри выработал себе нечто вроде режима, и теперь первую половину субботнего дня посвящал исключительно домашним заданиям и подготовке к проведению уроков, чтобы ничего не оставлять на воскресенье. Во всяком случае, теперь воскресный отдых не омрачала мысль о том, что вечером придется делать уроки. Еще одним плюсом было то, что Гарри не нужно было делать домашнее задание по зельям, которое всегда отнимало больше всего времени и нервов.

Радость от того, что не нужно было больше заниматься предсказаниями, была совсем иной. Гарри не мог даже представить себе, как бы он теперь смог сочинять бесконечные трагические пророчества собственной судьбы — занятие, которое доставляло такое удовольствие им с Роном.

После обеда была запланирована тренировка. Но Гарри на обед не пошел — он направился в драконарий, к Мине.

В четверг вечером у седьмого курса в расписании стояла общая лекция по драконографии. Однако до сих пор состоялось только два занятия — у драконов постоянно что-то случалось, и лекцию отменяли. Чарли Уизли успел только рассказать ученикам, какие виды драконов существуют, а заодно и поведать о том, как драконы влияют на людей. Оказалось, что присутствие драконов может служить чем-то вроде усилителя для некоторых особенно ярких человеческих чувств, например, гнева, радости, любви, ненависти, отваги или страсти. Особенно последнее — у драконов нет определенного брачного периода, каждая драконица в этом смысле индивидуальна, так что, если дракониц в драконарии несколько,

брачный период происходит практически постоянно. На человека это действует весьма определенным и предсказуемым образом. Поэтому, объяснил слегка покрасневший Чарли, в драконариях достаточно свободные нравы. Надо заметить, что это не особенно порадовало Гарри. Кто-то спросил, не опасно ли присутствие драконов для психики. Чарли ответил, что для неустойчивой — опасно. Малфой тут же прокомментировал это в своей излюбленной манере:

— Тогда надо спрятать подальше Поттера, а то вдруг у него опять головка заболит. Еще на людей начнет кидаться.

Гарри стиснул зубы, решив не спорить, и был очень рад, когда кто-то сменил тему, спросив, почему драконы так действуют на людей.

В ответ Чарли рассказал легенду.

В начале мира люди были созданы не такими, как сейчас. Они были сильными, высокими, прекрасными и крылатыми созданиями. Они могли парить в небесах, кувыркаться в порывах теплого ветра, как осенние листья, сложив крылья, падать в море и нежиться на нагретых солнцем скалах. Им была дарована мудрость и магия.

Но люди-птицы стали, как водиться, грешить. Они забыли о своей мудрости, предпочитая отдаваться наслаждениям, ели не чтобы насытиться, а чтобы полакомиться, спали не потому, что устали, а из лени, предавались страсти не по любви, а только для удовольствия. Только небольшая группа людей-птиц жила правильно, но они ничего не делали, чтобы образумить своих сородичей.

И тогда люди-птицы были наказаны. Первых лишили человеческого облика, превратили в животных, одели в чешую и обрекли внушать ужас всем иным земным тварям. У вторых отняли крылья, и они стали людьми — чуть более мудрыми, чем другие люди, и владеющими магией. Но все же людьми.

— В жилах людей и драконов течет одна кровь, вот почему драконы так на нас действуют, — закончил Чарли. — Но еще говорят, что до сих пор на земле существуют те, кто являются одновременно драконом и человеком, как древние люди-птицы.

Возможно, драконы и правда как-то действовали на людей, но Гарри этого особенно не замечал. Во всяком случае, медленно гуляя с Миной по осеннему лесу, он не чувствовал ни чрезмерной страсти, ни еще каких-нибудь драконоподобных чувств. Ему было хорошо и спокойно, ощущение, что день будет ужасным, прошло безвозвратно, и он уже жалел, что разнылся.

— Но ты же не ноешь без конца, — словно прочитав его мысли, возразила девушка. — Ладно тебе, — она улыбнулась ласково и насмешливо одновременно. — Я знаю, зачем ты мне пожаловался. Ты просто хочешь, чтобы я пожалела тебя и предложила оставаться у меня на ночь.

— Вы слишком самонадеянны, мисс Малфой, — Гарри, повинуясь внезапному порыву, вдруг обнял Мину и закружил ее в импровизированном вальсе. — И вы думаете о последствиях?

— Мечта девушек всего мира! — Вельгельмина закатила глаза. — Парень, который думает о последствиях!

— Теперь это будет моим новым прозвищем? — спросил Гарри.

— Ага, — Мина кивнула, и прядки светлых волос щекотно прошлись у Гарри под носом. Он чихнул. — Будь здоров.

— Спасибо. Но мне все-таки интересно про последствия…

— Юноша, я, небось, не первый раз замужем!

— Ага, все вы так говорите! А потом начинается — дети, пеленки, замуж, алименты…

— Господи, какой ты циник, Поттер! — рассмеялась девушка.

— Я прошел суровую школу цинизма, — отозвался Гарри.