Драко Малфой и Солнечный путь

Джуд

Наверное, его подстегнула мысль о Сольвейг. Вольдеморт был почти прав на его счет — Северус хотел жить, но, на самом деле, только потому, что ему было для кого.

Он немного умел колдовать без палочки, поэтому ночью сумел открыть дверь. Место, где он находился, напоминало старый заброшенный дом, и Снейп надеялся, что сумеет выбраться из него.

Наверное, на дом были наложены какие-то чары. Почти всю ночь Снейп бродил по коридорам, крался по лестницам, и временами он даже видел выход, и ему казалось, что он вот-вот сможет до него добраться…

но лестница уводила в сторону, коридор петлял, и он вновь и вновь возвращался к своей «камере». Было от чего впасть в отчаяние.

Наутро мисс Паркер нашла его у двери.

— Ты пытался сбежать, — констатировала она. — Дурак.

И она убедительно доказала ему, что он был неправ.

Хогвартс, 20 декабря 1997 года, вечер

— Конь на Д-пять.

Драко лениво вытянул руку и переставил коня куда было сказано. И рассеянно уставился на доску.

— А почему, если ты можешь сидеть на чем-нибудь, ты не можешь прикасаться к предметам?

— Я бы не сказал, что я действительно сижу, — ответил Рон. — Скорее, это то, как ты это видишь. Тебе кажется, что я сижу… или лежу, а на самом деле я как бы…

— Висишь, — подсказал Драко.

— Вроде того, — согласился Рон. — Это иллюзия, я бы так сказал. То, что ты меня видишь — это тоже ведь иллюзия. Я, в принципе, могу взять фигурку, — он обхватил пальцами ферзя, — но поднять не могу. Ты будешь ходить или нет?

Драко раздраженно передвинул королевскую пешку и уставился на пальцы Рона. Мысли в усталой голове плыли медленно-медленно. «Интересно, а почему я не замечал раньше, какие у него красивые пальцы?

Длинные, прямые, как будто выточенные из дерева… Обидно, что он умер…»

— Ну и о чем ты думаешь?

Драко вздрогнул и обругал себя. «Черт, он же слышит мои мысли!»

— Какой смысл в этом ходе, Малфой? — раздраженно спросил Рон. — Ты открыл короля, молодец, ничего не скажешь.

— Послушай, чистая душа, ты чего злишься? — вскинул бровь Драко. — Обратно в рай не примут, смотри, — он опустил голову на руки. — Я не могу думать сейчас, Уизли, давай доиграем завтра.

— С тобой играть неинтересно, ты ходишь не думая, — ответил Рон.

— Это с тобой играть неинтересно, ты всегда выигрываешь, — огрызнулся Драко. — Ты что, и у Грейнджер выигрывал?

— Да, — усмехнулся Рон. — Это было единственное, в чем я ее превосходил.

— Ну почему ж… — возразил Драко. — Еще ты никогда не был таким заносчивым всезнайкой.

— Гермиона вовсе не заносчивая всезнайка, — ответил Рон. — Если уж кто и заносчивый…

— Ладно, ладно… — отмахнулся Драко. — Я понял…

— Тогда расскажи мне, — сказал Рон, и Драко поднял на него изумленный взгляд. — Ну, про письмо…

Сегодня утром за завтраком

белая полярная сова принесла Драко письмо. Сову он знал. В прошлом году она иногда, по ночам, в тех редких случаях, когда он оставался ночевать у себя в спальне, стучалась в окно, чтобы передать ему коротенькую записочку. Записочки эти, написанные полудетским корявым почерком, обычно сообщали что-нибудь вроде: «Я не вижу тебя всего два часа, а мне уже тоскливо. Ты точно не сможешь придти сегодня?». Или «Я очень, очень, очень хочу тебя видеть. Пожалуйста, приходи».

Или «Я люблю тебя. Спокойной ночи». А еще эта сова уже седьмой год подряд приносила за завтраком почту для Гарри Поттера.

Неожиданное поведение белой полярной удивило, кажется, всех присутствующих в зале, кроме самого Гарри.

Он продолжал невозмутимо поглощать завтрак. Драко не удержался и метнул короткий взгляд на Мину. Она нервно крутила в пальцах вилку. Это зрелище немного порадовало его, и Драко развернул письмо.

Это был, конечно же, все тот же корявый почерк. Записка гласила: «Драко, в ночь на двадцать шестое намечается рождественская вечеринка в гриффиндорской башне. Близнецы обещают водку — они утверждают, что если ее смешать с усладэлем, получается нечто крышесносное. Гермиона возмущается, но я уже попросил разрешения у МакГонагалл, и она не против, если мы не будем сильно шуметь. Еще будут Джинни, Мина, Чарли Уизли, твоя Паркер, обещает зайти Люпин. Я послал такое же письмо Сириусу — я знаю, что ты с ним дружишь. Приходи, пожалуйста, мне хочется встретить Рождество вместе с тобой. Приводи с собой кого хочешь. Я буду ждать. Гарри».

В некотором смятении Драко свернул письмо и убрал его в карман робы. Сильно было искушение посмотреть на Гарри, но Драко этого не сделал. В голове началась настоящая буря. «Он издевается надо мной… Он играет со мной… Господи, он дурак или я чего-то не понимаю?.. Неужели он думает, я это вынесу?..

Неужели я на это соглашусь?..»

— От кого было письмо? — спросил Малькольм, тщетно пытаясь скрыть ревнивые нотки в голосе. Драко сумрачно посмотрел на него, и мальчик, смутившись, опустил голову.

— Какие планы на Рождество? — спросил Драко после небольшой паузы, решив, что он уже достаточно помучил Малькольма холодностью.

— О… — от неожиданности мальчишка вздрогнул, вскинув голову. — Наверное, поеду домой… мама с папой настаивают, чтобы я возвращался домой на Рождество…

— Как хочешь, — равнодушно бросил Драко, проследив затем, чтобы равнодушие в его голосе было в достаточной мере показным. Отчаяние, прозвучавшее в голосе Малькольма, показало Драко, что он своего добился.

— Я не могу… понимаешь, Драко, они будут сердиться, на Рождество дома собирается вся семья… — он тронул Драко за рукав. — Ну, хочешь, я попрошу, чтобы мне позволили остаться? Я очень бы хотел провести Рождество с тобой, честно…

— Я же сказал — делай что хочешь, — нетерпеливо отозвался Драко. Ему, конечно, вовсе не нужен был никакой Малькольм на Рождество, мальчишка с его влюбленностью вообще временами надоедал страшно, но с ним приятно было играть. В конце концов, Поттер же позволяет себе использовать Драко как игрушку, почему бы и Драко не вести себя так же?