Дракоморте
Шрифт:
— Ну а кто ко мне этих дозорных притащил, не она, что ли? — зашипела бой-жрица так сердито, словно Илидор обязан был всё это знать и теперь просто тянул время, задавая вопросы. — А Юльдра про тебя, Йерушенька, говорил чего-то, аж повизгивал, словом… — Рохильда хрустнула пальцами. — Опасно тебе тут. Улетать тебе надо.
— Нет! — Найло сложил руки на груди. — Без него не полечу!
— А он чего, сам полететь не может?
— Найло! — Илидор схватил Йеруша за плечи и хорошенько тряхнул. — Убирайся отсюда нахрен сейчас же! Меня четыре волокуши всё равно не поднимут!
— Поднимут! — упёрся Йеруш. — Шесть волокуш втащили
— Я сам улечу отсюда! На своих крыльях! А ты сам не улетишь!
— Ты тоже. — Йеруш беззвучно рассмеялся, подёргивая головой. — Лес не даст.
— Значит, выйду через ворота! Лети давай! Я догоню!
Рохильда, застыв изваянием, смотрела на дракона. Во дворе началось движение, послышались радостные восклицания, гомон, взмявы, стук деревяшек, лязганье железок. Видимо, Юльдра подъехал к воротам — на удачу, они с другой стороны Башни, и волокуш увидят только коты, которые бродят здесь по двору и делают очень важный вид, — если, конечно, коты не побегут встречать Юльдру.
Рохильда сунула Йерушу рюкзак.
— Пора!
Задрала рукав мантии — на её мясистой руке, снабжённый дополнительными ремешками, был закреплён сигнальный стрелун дозорных. Котули, ходившие по двору под окнами, побежали к воротам. Из окна в небо взвилась лёгкая деревянная стрела с ярко-красной лентой в оперении.
Йеруш вцепился в Илидора.
— Улетай! — рявкнул дракон, отрывая от себя пальцы эльфа. — Хватит дурить! Ну не сожрут же они меня!
— А вдруг сожрут?
Четыре волокуши подлетали к окну, откуда-то со двора орали жрецы, но непонятно — то ли радовались приезду Юльдры, то ли заметили сигнальный стрелун, а может, самих дозорных. Попробуй не заметь, как четыре волокуши влетают во двор!
Рохильда, отступив от окна, чтобы снизу её было не разглядеть, быстро излагала дозорным свой дивный план. Те верещали и махали руками. Бой-жрица стояла, уперев руки в бока, похожая на большой мыльный пузырь, и упёрто тараторила своё. Снизу заорали громче.
— Найло! — Илидор встряхнул Йеруша за плечи. — Лети отсюда и найди уже этот источник, кочергу тебе в ухо!
— Источник!
Найло мгновенно просветлел глазами, выпустил дракона и рыбкой сиганул к окну, перетёк с подоконника в руки волокушам так резво, что они едва успели его подхватить, сломали свой шаткий ряд. Во дворе мяукал кто-то из котов, вверх полетел камень — почти задел дозорного с огромными бурыми крыльями, который командовал остальными волокушами.
«Хорошо, что это не подвал», — только и подумал Илидор.
Следующий камень ударил в спину Йеруша. Волокуши тащили его по воздуху, как охотники несут дохлого оленя, за руки и за ноги, Найло болтался между ними угловатой закорючиной, на сгибе локтя у него висел рюкзак, Йеруш вертел головой и что-то бессвязно подвывал, а во дворе бесновался котуль.
Илидор и Рохильда толкались плечами у окна, вцепившись в створки по обе стороны и желая своими глазами увидеть, как волокуши благополучно перенесут Йеруша через стену. Ворота далеко, даже если жрецы увидят, как Йеруш улетает — догнать не сумеют, не помчатся за волокушами вглубь леса. Во всяком случае, хотелось в это верить.
Во дворе котуль, впавший в боевое бешенство, заходился в мявах.
— Я лечу! — ожил Йеруш. — Только не как лекарь, а как птичка!
Илидор не отходил от окна, пока тяжело хлопающие крыльями
—Любая тварь свою шкуру бережёт пуще чужой, — услышал он голос Рохильды, как через толстую подушку. — Только так. А значит, в тебе ошиблась я, ошиблась, тут ни словечка оправданья не скажу. Только как же не тварью может быть драконище, а? И про какой такой источник ты говорил?
Илидор открыл глаза и снова осторожно выглянул в окно — к орущему котулю, разумеется, уже прибежал какой-то жрец. Илидор сделал глубокий вдох, потом ещё один, и его глаза вдруг вспыхнули, как лучи отца-солнца, и из глаз Рохильды полились слёзы, а потом… Бой-жрица была абсолютно уверена, что должно случиться какое-то «потом», но его не произошло. Только драконьи глаза стали гореть не золотым, а оранжевым.
— Нет никакого источника, — отрывисто бросил Илидор. — Я просто хотел, чтобы Найло убрался отсюда. Рохильда, где можно спрятаться?
И, не дожидаясь ответа, потащил бой-жрицу за руку к двери, в последний раз оглянулся через окно на стену, за которую волокуши унесли Йеруша. Хотелось верить, что с этим невыносимым эльфом будет всё в порядке. И что волокуши потом расскажут, где его найти.
***
Волокуши донесли Йеруша до тропы на северо-запад. Недоходимой, как они уверяли. И Найло пошёл по ней — просто пошёл по ней, как всю жизнь ходил по разным дорогам, не интересуясь, считает ли кто-то другой возможным дойти по ним до места назначения. Иногда дойти не получалось, а иногда — вполне себе. Найло стал первым платиновым выпускником Университета Ортагеная и одним из лучших гидрологов Эльфиладона именно потому, что на всякое «Это устроено так» или «Это невозможно» задавал занудный вопрос «Почему?» и не удовлетворялся ответами вроде «Потому что!». И сейчас он не видел ни единой ясной причины, по которой эта самая тропа должна быть недоходимой, если по ней идёт Йеруш Найло.
Нет, он старательно отгонял пораженческие мысли, размеренно шагая на северо-запад. Где-то здесь он видел правильный круг мёртвой земли, когда нёсся на перегонном кряжиче в потоке крови. Несмотря на то, что Йеруш Найло изумительно плохо запоминал направления, сейчас он был почти уверен, что это именно то самое место и именно та самая тропа. Никакая не недоходимая, разумеется, твердил он себе, хотя тропа всё не кончалась. Он шёл и шёл, растирая ноги, и пытался сообразить, сколько же времени провёл без сна, если не считать, конечно, дремотного отупения на берегу Потерянного Озера и того времени, когда он валялся без сознания по пути в Башню Храма.
Пожалуйста, скажите мне, что дракон выбрался оттуда.
***
Полунников, которые следили за Башней до появления первых жрецов, скормили плотоядному дереву — прямо вместе с верёвками и кляпами. Так указал Юльдра. Так он сказал: пусть твари, мешавшие Храму идти по пути света в старолесье, первыми же послужат укреплению нового старолесского Храма.
Плотоядное дерево росло между воротами и башней — огромное, громко чвякающее, с пульсирующими ветками. Земля под ним выглядела влажной, хотя осень в старолесье сухая, и даже жалкого дождика не было уже много-много дней.