Дракоморте
Шрифт:
— Просто Кьелла разогнала оборотней, и всё. Ты не понимаешь? Так и я тоже. Но Кьелла хранит баланс хаоса, а дракон и оборотень — они совершенно точно оба хаос. Быть может, Кьелле не нравится, когда подобное пожирает подобное, а может, у другого подобного от такого подобия болит живот, и тогда бы оборотни надулись, лопнули и воняли тут на весь лес, а лес бы тряхнул стариной и надавал Кьелле по заднице. А быть может, она тебя спасла в пику Храму, потому что не любит голубые мантии. Или ради своего душевного покоя, хотя у неё наверняка нет души, нет, ну скажи, ты же видел Кьеллу, правда она похожа
Найло рассмеялся, чуть пригнув голову и глядя на дракона дикими глазами. Илидор смотрел на него без улыбки, пока веселье Йеруша не иссякло.
— Ладно, хорошо, пусть она разогнала оборотней. Но как она сделала, чтобы я вдруг сделался совсем целым и свежим, как утренний рассвет, а? Да на мне места живого не было, а теперь… как будто всё приснилось. У меня даже шрамов не осталось, ну, почти, и пара зубов ещё не выросла заново. Это как так вышло, Найло? Я не могу спросить про это Кьеллу, её тут нет! И её не было со мной, когда я пришёл в себя! А кто со мной был, когда я очнулся, ну?
— Я, — осклабился Йеруш, оттолкнул землю ногой и повернулся на носке раз, другой. — Это всегда я, Илидор. Как оно так выходит, можешь мне сказать, а? Куда бы тебя ни понесло, во что бы ты ни вляпался. В какую бы задницу ты ни забрался! На другой стороне этой монеты непременно оказываюсь я. Да, на другой стороне монеты, на другом краю обрыва, в конце клубочка. А? Дёрни за верёвочку, ниточка и размотается, а потом Йеруш свалится тебе на башку! Почему оно так, Илидор?
Дракон не слушал слова, но очень внимательно смотрел на Йеруша, который их выговаривал, ощупывал взглядом его лицо, руки, подмечал каждое дёрганое движение, и наконец уверенно сказал:
— Ты что-то скрываешь, Найло.
— Ну так, может, это просто не твоё дело, — огрызнулся Йеруш и как будто сдулся, уронив руки вдоль тела. — Может, я просто не хочу тебе о чём-то рассказывать, и нечего себя вести так, будто я обязан, а?
Илидор почесал нос.
— И теперь ты бежишь из Старого Леса, Найло. Хотя где-то тут остаётся твоя великая мечта.
Эльф мгновение смотрел на Илидора, раскрыв рот, а потом захлопнул его, клацнув зубами.
— Нам смертельно опасно тут оставаться, если вдруг ты не расслышал того шикшина, внимательный дракон.
— Когда тебя это останавливало?
Йеруш сделал глубокий прерывистый вдох и сильно сцепил дрожащие пальцы.
— Илидор, лезь в повозку, или я тебя загрызу.
Дракон, разумеется, не двинулся с места, всё стоял и ощупывал Йеруша блестящими пытливыми глазами, и они любопытно поблёскивали, как начищенные золотые монетки под лучами солнца.
— На самом деле ты выглядишь так, словно твоя мечта уже совершенно точно не сбылась, Найло. Кьелла что-то рассказала тебе? Ты говорил с ней об этой волшебной водичке? Волшебной водички не существует, Найло, да, я был прав?
«Нахрен ты такой тупой, дракон», — произнёс Йеруш одними губами и отвернулся, уставился на подлесок, не то всерьёз пытаясь испепелить его взглядом,
— Может быть, моя мечта должна сбыться иначе, чем я представлял, или она уже исполнилась, но пришла одна, без всего, что я хотел видеть приложенным к ней. Ведь только так и бывает с мечтами, правда, дракон?
Йеруш шагнул к нему, наклонил голову, зашептал горячечно, прижав кулаки к животу:
— Ну скажи мне, скажи, с тобой же тоже всегда так: все твои мечты, твои цели, планы — они даже если исполняются, то совсем, совсем не так, как ты задумывал, да? Правда, Илидор, ну скажи мне, что это так, пожалуйста, скажи, что ты понимаешь, о чём я! Тогда я буду радоваться, буду дышать и даже обниматься! У тебя тоже так бывает — ты рвёшься куда-то, тратишь время, тратишь прорвищу времени и сил, но потом оказывается, что в реальности всё совсем не так, как было в твоей голове, и ты не знаешь, что теперь делать со своей головой и с реальностью тоже, ну?
— Йеруш…
Найло раскинул руки, сделал шаг назад.
— Ты понимаешь, Илидор, я-то считал, будто моя мечта ка-ак свершится! И воссияет! И останется со мной навсегда, изменит мой путь, обрушит на нём все преграды, расширит дороги, даст мне ответы. Вот прям все разом. Все решения. Все свершения. Мечта сбудется, ахнется, надуется и дёрнет рычаг моей жизни, и направит русло… в какое-то прекрасное сияние.
— Да, — чуть потускнев глазами, признал Илидор. — Я понимаю, о чём ты. Возможно, ты просто слишком много думал.
— Точно, — с мрачным удовлетворением проговорил Найло, отвернувшись от дракона, поднёс к губам чуть подрагивающие пальцы, сложенные шалашиком. — Я слишком много думал. Слишком много возомнил. Надо было думать поменьше, но я не могу думать поменьше, только побольше раз за разом. Я переоценил себя. Мои желания больше моих возможностей, мои цели больше меня. Потолок великости силы — в силах того, кто её использует. Мы сами — сосуд. Ахах, это отличная мысль, такая прекрасная, ты видишь, да, ты видишь, я снова думаю, даже когда говорю себе, что нужно перестать! Я желал больше, чем могу проглотить, я хотел всё сразу, я хотел весь мир. Никто не может справиться с такой многостью. Но! — Заорал он, так круто развернувшись к лесу, что дракон подпрыгнул: — Я же не только для себя этого хотел! Не только для себя же!
— Йеруш, — с нажимом повторил Илидор.
Найло снова круто развернулся и схватил дракона за плечи, до боли вцепился в них длинными худыми пальцами, впился горящим взглядом в его лицо:
— Хватит. Давай ты просто заткнёшься и мы уедем отсюда, Илидор. Не заставляй меня говорить «пожалуйста».
***
Едва рассветное солнце залило светом верхушки предлесских сосен, с холма у опушки Старого Леса свалился в небо дракон. Золотой дракон, сияющий в солнечных лучах, как подвижная груда начищенных монет.