Дракоморте
Шрифт:
Возможно, это даже была бы дорога, полная великих дел. Великих и довольно ужасных.
— Значит, ты решил мне помочь в изысканиях или за всё отомстить? — тараторил Йеруш. — Помочь или отомстить? Скажи, ну, скажи, Илидор, хватит на меня молчать, дракон! Мне нужно знать! Мне нужно знать, захочешь ты открутить мне голову или нет!
— Конечно, захочу! Это желание возникает у меня по три раза в день вне зависимости от того, собираюсь ли я тебе помогать!
— Вот идиотский дракон! — просиял Найло и уставился на Илидора почти с любовью.
— Иногда — четыре раза в день, — веско проговорил тот и, не в силах больше сохранять серьёзную мину, ухмыльнулся.
А потом эльф и дракон неожиданно расхохотались, так же неожиданно шагнули
— Ты добрался сюда просто охренеть как вовремя! — Голос Йеруша звучал чуть громче обычного, заглушая неловкость. — Просто невероятно вовремя, дракон, да, да! На днях жрецы снимутся с места и попрутся вглубь леса, и я тоже попрусь вместе с ними, во всяком случае, я буду переться с ними какое-то время, пока не… Ух как прекрасно, что ты тоже тут! Илидор, тебе срочно нужно подружиться с Храмом и тоже переться вглубь леса! Храм будет счастлив, ну я на это надеюсь, и я тоже буду ужасно жутко рад видеть твою невыносимую морду рядом! Мне наконец-то будет с кем поговорить, я смогу долго-долго с тобой говорить и рассказывать тебе всё-всё-всё! Я буду говорить с кем-то, кого не собираюсь съесть и от кого у меня зубы не болят — у-ух, как же это здорово, что ты здесь, святая кочергень!
Илидор потёр уши — от криков Йеруша в них поселился звон. Сейчас дракону казалось, будто они с эльфом вовсе не расставались со дня знакомства — и одновременно было ощущение, словно они не виделись целую вечность. В тихих и огромных подземьях Такарона Илидор успел отвыкнуть от неуёмного Йеруша Найло.
Тот по-птичьи дёрганым движением склонил голову к плечу, уставился на Илидора так, словно примерялся, куда бы его клюнуть.
— Я просто хотел сказать, что ты охренительно вовремя добрался наконец до леса, драконище.
Илидор всё-таки рассмеялся. Взбудоражено-взъерошенный Йеруш Найло был почти терпим, когда со всей этой горячностью пытался объяснить, насколько скучал без золотого дракона, не произнося при этом слов «Я скучал». Илидор это понимал, потому что он тоже скучал по Йерушу Найло и тоже скорее отжевал бы собственный язык, чем произнёс это вслух. Странным образом присутствие Найло ставило на положенное место что-то очень важное в мире и в голове золотого дракона — и, видимо, дракон так же ставил что-то на место в голове и в мире Йеруша Найло, если только в голове и в мире этого эльфа что-либо вообще могло оказаться на своём месте.
— О-о! — махал руками Найло. — Чуть потомее мы пойдём дружить тебя с Храмом, обязательно нужно подружить тебя с Храмом сегодня! Но сначала я расскажу, что я тут натворил! И что мы будем делать дальше! О-о-о, да мы с тобой горы свернём, драконище, правда тут нет никаких гор, но мы их сюда притащим, поставим на этом самом месте, а потом свернём к захухрой матери, правда же, правда?
Эльф схватил дракона за руки, а тот в который раз удивился: ожидаешь, что костлявые руки вечно мечущегося эльфа будут нервными, царапучими, эдакими неприятно-небезопасными. Но у Йеруша сухие тёплые ладони и уверенные сильные пальцы, отчего кажется, что все его прыжки, ужимки и внезапные вопли — не более чем дурацкая маска.
Однако Илидор не раз проводил с Йерушем в поездках едва ли не по месяцу кряду и был уверен: так долго и качественно притворяться полубезумным не способен никто. И дракон решил, что просто когда-то Йеруш Найло потерял свои руки,а взамен ему пришили новые, чужие. Почему бы нет? В подземьях Илидор видел, как гномы сращивают себя с машинами, и если возможно такое, то что могло бы помешать эльфу срастить себя с другим эльфом?
— В этой истории, Илидор, будет много леса, воды, Храма Солнца и ужасных тайн воды, леса и Храма, — приговаривал Йеруш, тряся руки Илидора, а за спиной
Глава 2. «Тебе здесь не место»
Пока Йеруш убирал свои пробирки и прочее барахло в палатку, Илидор («Тебе помочь или не мешать, Найло?») немного побродил по просыпающейся поляне. Он отмечал, как сильно она отличается от всех других лесных полян, пусть и не так много их приходилось видеть дракону за свою очень короткую пока ещё жизнь.
Все органы чувств разом вопили, что это место — иное. Даже сам воздух Старого Леса, отличается от воздуха вне его – так же сильно, как отличаются, к примеру, металлы, но если из разных металлов нередко можно создать новый сплав, то воздух старолесья не способен смешаться с другим, даже если на них налетит ураган и попытается смешать их насильно в своём брюхе.
Чувство, которое Илидор испытывал в Старом Лесу, немного напоминало про тот день, когда дракон впервые пришёл к своему отцу – горной гряде Такарон. Но сила Такарона отзывалась в душе Илидора тёплым чувством узнавания, ощущением правильности и покоя – сила же Старого Леса рождала в драконе свербучее ощущение чуждости. Оно щекотало спину под крыльями, попадало в грудь вместе с воздухом и беспокойно ворочалось там.
Всё тут слишком странное. Летучие… стрекозы с телом червяка? мелкие змейки с прозрачными перьями? И это кряхтение-бормотание огромных деревьев, обступающих поляну – чудится дракону или деревья действительно переговариваются между собой? Озерцо, к которому сбегает поляна, — почему оно такое синее, словно наполненное краской? Впрочем, Илидор ещё помнил про декстринские цветные водопады, которые им с Найло довелось исследовать в сезоне сочных трав. Тогда сам Илидор, прислушиваясь к глубинам декстринских гор, и выяснил, что голубой цвет появляется от давно угасшего вулкана, когда тень его дыхания смешивается с пылью горных руд, но декстринские водопады не были такими истошно-яркими.
В высокой траве, почти под ногами золотого Илидора кто-то пронёсся, волнуя стебли и тонко вереща, дракон наклонился поближе, чтобы рассмотреть следы, — и тут вдруг молодая женщина шагнула к нему из-за дерева. Илидор от неожиданности едва не подпрыгнул — только что он был абсолютно уверен, что на поляне нет никого, кроме него самого и Найло в палатке. А потом ещё раз едва не подпрыгнул, увидев, какой неприязнью горят лисьи глаза женщины.
— Тебе тут не место, — произнесла она очень старательно, так старательно, словно слова принадлежали не родному её языку и она их лишь заучила как набор звуков. Или как если бы ей очень-очень редко приходилось произносить слова.
Дракон стоял и смотрел на неё, не зная, что сказать. Женщина — не жрица, это ясно по одеянию: на ней длинная облегающая туника из очень тонкой кожи, на плечах и бёдрах отделанная ужасно неуместными, крупными и жёсткими чёрно-белыми перьями. Глаза, прозрачно-зелёные, как взбаламученная речная вода, обведены сажей. Светло-соломенные волосы чуть пушатся над плечами и неожиданно ярко поблёскивают на солнце, а плечи и руки — голые, только на запястьях — короткие кожаные нарукавники со шнуровкой. В те два-три мгновения, что Илидор рассматривал женщину, именно её руки заинтересовали его сильнее всего — больше, чем горящие ненавистью глаза и ладная гибкая фигура, обтянутая туникой. На плечах женщины угадывались сухие крепчайшие мускулы, какие бывают у воинов, — Илидор вспомнил донкернасского мастера-мечника Домина Ястро. Очень легко было представить меч в руках этой женщины. Так же как и лук. Или капкан. Или удавку.