Дракоморте

Лазаренко Ирина

— Если ты летал — ты сделался тем, кто познал полёт и кто познал себя в полёте, — Илидору стоило большого труда не посмотреть на дозорных в небе. — Если ты летал — ты узнал иным своё тело, своё дыхание и кожу, увидел мир новым, другим, бесконечным, своим. Когда ты отталкиваешься от земли — ты всегда немного не тот, каким будешь, когда снова вернёшься на землю. Если тебе было страшно взлетать — ты узнаешь, что способен перешагивать страх, и это знание сделает тебя сильнее перед многими другими страшностями. Если ты думал, будто весь мир заключён в стенах, которые видишь с земли, то ты взлетаешь и мир распахивается перед тобой, как… бесконечное полотно. Когда

видишь, какой он огромный и какой ты крошечный, то кажется, будто из тела пропали все кости. Но ты понимаешь, что мир уж куда интереснее и разнее, чем тот кусочек внутри твоих четырёх стен. А может быть, ты ничего не боишься и ни о чём не думаешь, а просто падаешь в небо, как в воду, и только там понимаешь, что значит дышать, что значит любить, что значит свобода. Всё, что ты узнаешь и почувствуешь в небе, сделает нового тебя, оно будет с тобой до тех пор, пока ты живёшь, дышишь и помнишь, и никто, никто не сможет этого отобрать. Нельзя отнять того, что в твоей голове. Потому есть разница между «никогда не иметь» и «иметь, но потерять». Ведь всё, что ты делаешь, делает тебя.

Нить стояла, прижав руки к груди, приподнявшись на цыпочки, полуразвернув крылья, чуть наклонившись к Илидору, как будто хотела поцеловать его или упасть без чувств в его руки. Она не спросила, откуда Илидор знает обо всём, что открывается в полёте.

В небе орали дозорные — не встревоженно, скорее, радостно-удивлённо, как бывало, когда они видели выпущенную из стрелуна деревянную стрелу с красной лентой вместо оперения. Что-то происходило у невидимого с земли дозорного загона. Котули на поляне взволновались, замяукали.

— Матушка Синь говорит, я убьюсь, если взлечу к верхушке дерева. Нельзя мне убиваться. Во мне стая нуждается. Я земной подмогой могу быть, пользу могу приносить. А убиваться мне нельзя.

— И ты никогда не летала? — тихо спросил Илидор.

Волокуша опустила голову и показала ладошкой от земли — на уровне своего плеча.

— Вот настолечко летаю. Взлетаю и опускаюсь тут же. Я для своих крыльев тяжёлая.

Дозорные волокуши с хохотом и воплями улетели к загону. Котули, подёргивая ушами, бродили по лужайке. В наступившей тишине Илидору сразу сделалось немного неловко наедине с Нитью, хотя он не был уверен, что дозорные и котули вообще их видели.

Поодаль прошли трое жрецов в голубых мантиях. Илидор махнул им рукой, они не ответили. Дракон был уверен, что жрецы лишь притворились зачем-то, будто не заметили его. Какой кочерги? Он тут дружит с Храмом и не летает ради того, чтобы жрецы делали вид, будто его не существует?!

— Всё, чего ты не делаешь, тоже делает тебя, — сумрачно изрёк Илидор, не понимая, кому говорит это — волокуше или себе.

***

Наконец-то Йеруш встретил на волокушинском рынке эльфа-торговца с товарами из домена Донкернас! От самого котульского прайда Найло искал именно такого эльфа-торговца — который давно в контакте со Старым Лесом, знает больше, чем старолесцы хотели бы показать, и согласится поделиться информацией.

Торговец с плодами дерева мельроки, конечно, не бывал в драконьей тюрьме, но имя Теландона, верховного мага домена Донкернас и главы драконьей тюрьмы, произвело на торговца такое воздействие, словно самолично Теландон возник перед ним. И очень. Попросил. Помочь.

Теперь Йеруш Найло, не без труда ускользнув от таскавшихся за ним троих жрецов, стоит перед плотоядным деревом у лесусветной поляны, где остановились лагерем котули, и чувствует себя городским сумасшедшим.

Он стоит, закрыв глаза, и медленно сыпет наземь перед собой смесь душистой корицы и острого чихучего перца. В небе неподалёку орут волокуши-дозорные.

— Мне нужен особый проводник, — негромко проговаривает Йеруш заученную фразу. — Особый проводник. Мне нужно добраться до кровавого водопада. Если не найдётся проводник до места — пусть найдётся проводник, который укажет направление. Отыщется ли для меня особый проводник?

Как выразился эльф-торговец: «Может, кто и подыщется, кому оно тоже надо и кто сам не может». Йеруш этих слов не понял, но какая, в общем, разница, если они почему-то сработают.

В Старом Лесу всякого можно ожидать. Вчера Йеруш своими глазами видел, как восемь дозорных волокуш поднимают приезжего мужика в люльку, закреплённую между двух высоченных кряжичей, а в этой люльке мужика ожидает волокушинский лекарь. У лекаря, как пояснили Йерушу заезжие торговцы, подготовлен сонный отвар, настой спиртянки и щупики из металла, которые лекарь воткнёт мужику в зрачок. Воткнёт и «снимет мутность глаз», как с восторгом пояснил Йерушу торговец из перекати-дома.

Найло, конечно, слыхал, что волокушинские лекари славятся как большие мастера починки тел — это не так уж удивительно при их летучей хрупкокостной жизни — но чтобы оперировать катаракту… До сих пор Йеруш был уверен, что только в крупнейших больницах Эльфиладона умеют подобное.

Чего только не бывает в Старом Лесу.

— Мне нужен особый проводник. Особый проводник до кровавого водопада. До места или по направлению.

Голова кружилась, ужасно хотелось открыть глаза и зафиксировать себя в пространстве.

От лагеря котулей неслись взмявы. В небе орали волокуши. В носу свербело от запаха жгучего перца и корицы. Несколько крупинок перца попали Йерушу на место недавно сорванного заусенца, кожу пекло и щипало.

— Мне нужен особый проводник. До кровавого водопада.

Йеруш ощутил его появление, как толчок. Словно кто-то вторгся в пространство, всколыхнул водную гладь, выдавил своей массой часть воды из резервуара.

Найло открыл глаза. Перед ним, сложив на груди руки, опираясь плечом о ствол плотоядного дерева и подёргивая хвостом, стоял Ньють — тот самый котуль, который напал на Илидора в прайде.

— Я не доведу до места, — промолвил котуль хрипло, неохотно, словно голос не желал ему подчиняться. — Но поведу по направлению. Подведу тебя близко к кровавому водопаду.

Йеруш медленно кивнул и быстро проговорил:

— Направление — северо-запад?.. Хах. Завтра в полдень. Третья северная точка сгона. Я доберусь на перегонном кряжиче, ты пешком.

Котуль смерил эльфа угрюмым взглядом, в котором явственно читалось «Ты что тут, самый умный?», а Йеруш ответил взглядом, говорившим, что да, Йеруш Найло тут определённо самый умный. Ньють неохотно кивнул и мотнул подбородком, показывая, чтобы эльф отвернулся. Тот засопел — совсем не хотелось поворачиваться спиной к этому странному коту, но отвернулся и мимо воли сгорбился.

Что-то сместилось в воздухе — не предмет, не дыхание, не дуновение. Йеруш обернулся — Ньютя больше не было у плотоядного дерева.

— Я точно знаю, что не сумасшедший, — сказал плотоядному дереву Найло и с нажимом уточнил: — Меня проверяли!

И зажмурился. Снова как будто оказался в прохладной тишине тёмного коридора…

— Ничего, уверяю, — скрипучий голос диагноста вязнет в складках шкур, которые лежат на полу кабинета. — Серьёзного ничего. У этого эльфёнка есть лишь некоторые, мгм…