Дракон, который не любил летать
Шрифт:
– Но... это невозможно!
– выговорил он. Бриан снова закусил губы.
– Скажите это хозяину замка, - девушка засмеялась.
– Вы правы, сударь, он здесь, да только уже не сможет выйти к гостю, потому что очень занят. Он умирает.
– Но... но как ты исхитрилась?!
– Очень просто.
– Она повертела кольцо на пальце.
– Вы правы, он недотепа, ничего не стоило обаять его и войти в доверие. А сегодня он прилетел весь израненный -- наверно, это вы постарались, - совсем обессилевший. Он попросил напиться... вот и всё. А у этого яда интересные свойства, - продолжила Эдна.
– Сперва
– Она кивнула тем, и Руки изготовились, - холод доходит до сердца....
– Девушка улыбнулась.
– И пока мы с вами ведем светскую беседу, сударь, вы тоже умираете.
– Ах ты дрянь!
– тяжеленный стол полетел в сторону, девушка вскочила.
Бриан разрывался: с одной стороны, он панически боялся, как бы этот молодой и дерзкий не покалечил Эдну, с другой -- в драке от него самого проку не было, он смертельно устал, отчаянно болели раны, и хоть серьезных травм не оказалось, боец из него был никакой.
Он не выдержал, посмотрел, что происходит... и заметил в пышных складках голубого платья Эдны, того самого, принцессиного, тяжелую кочергу. И Руки были поблизости... Что же она затеяла?
– Уже слишком поздно, - похоронным тоном произнесла Эдна.
– Даже если вы превратитесь в дракона, это вам не поможет. Как славно! Теперь я не младшая принцесса-бесприданница, а владелица целого замка со всеми его сокровищами!
Гость с нечленораздельным рыком кинулся вперед, но девушка ловко отскочила и с неженской силой ударила его кочергой по плечу. Метила, видимо, по шее, но промазала... Так или иначе, мужчина взвыл от боли, левая его рука повисла плетью.
– Не так уж это и сложно, - сказала она, поигрывая кочергой, и повернулась к дверям, - А теперь вы сами, сударь. Вам виднее, как тут быть.
Да, прятаться за девичьей спиной было стыдно, но Бриан опасался, что не выстоит против такого соперника: практики никакой, да и никогда он не был бойцом...
– Ты все правильно сказала, - произнес он, выступая из-за двери. На горле незнакомца, повинуясь его кивку, сомкнулись невидимые Руки.
– Сперва -- удушье...
Тот выпучил глаза, поняв, что в самом деле не может сделать вдох. Мешкать, олнако, не следовало, он был очень силен!
– А потом в сердце входит смертельный холод, - проговорил Бриан, и длинный, с локоть кинжал вонзился между ребер чужака.
Вынимать его из раны Бриан не торопился: драконы очень живучи, и надо еще удостовериться, в самом ли деле мертв этот вот... гость.
– Ну и напугалась же я!
– сказала Эдна, привычно обняв его. Спасибо, кочергу отставила, а то прилетит так вот случайно по хребту!
– А где ты обучилась так складно говорить?
– невпопад спросил Бриан, привыкший к ее простому говорку.
– Сударь, ну при дворе же!
– засмеялась девушка и поправила ему упавшую на глаза прядь волос.
– Там-сям услышала, запомнила... В книжках, опять же... Принцессе нравится, чтобы ей на ночь читали про любовь что-нибудь, она так лучше засыпает, а таких книг мало, ей надоело одно и то же. Я и навострилась: болтаю всякую чепуху, сплетни пересказываю, будто из книжки читаю, пока не заснет...
– Какая ты все же опасная женщина, -
Еще он подумал, что второй раз убивает у нее на глазах, а она даже не поморщилась. Думает, наверно, что крови натекло, ковер жалко...
– Ковер теперь только выбросить, - с сожалением произнесла Эдна, и Бриан невольно засмеялся.
– Я тебе другой принесу. Скажи лучше... если бы он не стал пить, что тогда?
– С дороги всегда жажда мучит, - ответила Эдна, - я по вам заметила еще когда. Вы же бочку можете выхлебать! Ну а не стал бы вино или воду пить, так поел бы. А нет, я бы его и так огрела.
– А почему по левой руке?
– Он же левша, вы что, не заметили, сударь?
– удивилась девушка.
– Я о том еще подумала, когда вы сказали, что вы были нос к носу, а он вас по правому крылу ударил -- это как извернуться надо! И кубок он левой брал.
– Приметливая ты...
– Да что вы! Это я так, краем уха слыхала, как наставники молодых дворян бою обучают. Куда смотреть, чего подмечать, - махнула она рукой, - а вы присядьте-ка, сударь, вы совсем белый... где болит?
– Везде, - честно ответил Бриан.
– Но это чушь, пройдет. А его, - он кивнул на мертвеца, - нужно похоронить до захода солнца. Обычай такой, понимаешь? Надо лететь...
– А зачем? Тут поблизости нельзя?
– Нет. На моей территории -- нельзя. Вот скалы на побережье подойдут, они ничейные...
– Ладно, тут близко, - вздохнула Эдна.
– Только его Руки понесут, ясно? А я пойду сниму это жуткое платье да приберусь тут. Весь пол уделали, вот зачем, а?.. Нет бы задушили, как того дурачка!
Бриан привычно поперхнулся. Эта девушка не уставала его поражать. То она, видите ли, боится, как бы он не расшибся, а то ей ничего не стоит вымыть угвазданный кровью пол! Впрочем, ей вполне по плечу отравить нескольких человек, так что... (Об убитом в сокровищнице воле Бриан так и не узнал, отравлены и отравлены, Эдна приказала Рукам вынести их подальше в море, рыбам на корм.)
– Того я не задушил, тому я шею сломал, - сказал он.
– Какая разница, чисто - и ладно, - буркнула Эдна и улыбнулась.
– Только, сударь, вы уж поосторожнее, хорошо? А то не приведи Создатель, нагнал бы он вас над морем, и что тогда? Вы же сами сказали, что слабее...
– Я зато, - победно ухмыльнулся Бриан, - плавать умею!
– Ах, ну и достижение!
– Ты не смейся. Я для дракона некрупный, но я зато подвижнее многих и воды не боюсь. Мы с братьями играли на побережье, помню, так я затаивался у какого-нибудь камня, только нос наружу, дышать-то надо... а потом ка-ак выскочу! Или наоборот, нырну. Мне в воде всегда хорошо было, легко так...
Он грустно улыбнулся воспоминаниям. Где они теперь, его братья?
– Пора. Закат скоро, - произнес Бриан.- Я постараюсь вернуться до темноты. Руки! Живо со мной! Берите это тело да пошли... то есть полетели.
*
Лето было в разгаре, когда Бриан спросил Эдну:
– А почему ты разу не попросила меня прокатить тебя? Вон хоть над морем. Там красиво на закате... Ты ведь вроде бы не боишься высоты?
– Не боюсь, - согласилась она, удивительно хорошенькая в легком платье небесного цвета.
– Я другого боюсь.