Дракон, осторожней с любовью!

Предчувствие не обмануло Род’О: кладка оказалась пуста. Запах последней, пятой подруги, которую он ещё надеялся встретить, уже почти выветрился. Тепло её тела ушло из логова, а с ним буквально испарились девять золотистых овалов. Детей у него в ближайшее время не будет, род прервётся, злой рок победит…

Род’О вздохнул, выпустив струю бледного дыма, подогнул когтистые лапы и постарался разместить их под брюхом так, чтобы холодный зимний ветер с Севера перестал его донимать. Повреждённые врагами крылья уныло сложились домиком над рогатой головой. Род’О

даже смотреть на одно из них не хотел, так оно было плохо. Но раны сейчас были не самой серьёзной его проблемой.

Повелитель Долины, обладатель Летнего Кубка, Великий Дракон и прочая, прочая, прочая… Сейчас он был лишь побитый жизнью, согбенный неудачник, о которого ноги мог вытереть едва ли не любой из тех людишек, которые совсем недавно с трепетом приносили дань на вершину горы Зарока.

Род’О вздохнул ещё раз. В глотке опасно заклокотало, словно вечное пламя, жившее в ней с Первой Охоты, готово было иссякнуть. «Неужели это конец? – печально подумал дракон. – А как хорошо начиналось всё в детстве, хотя и там было разное, если верить рассказам Матери. Вернись же на миг в мою грустную зимнюю историю тепло родительской любви! Я буду осторожен хотя бы с твоей памятью, раз в реальности не смог…»

***

– Он уже открыл глазки! Малыш Род’О посмотрел на меня!

Голос величественного Рог’И раскатился по Пещере Рождения. Вздрогнула даже невозмутимая обычно Рок’Е, жребий на которую пал для Рог’И после боя за право проникнуть в Материнскую долину. В том бою он умудрился истратить чуть ли не половину месячного запаса пламени, но победил и доказал свою состоятельность. Рок’Е хлопнула крылом по едва ли не в два раза большему партнёру и зашипела:

– Сколько тебе говорить, не пугай малыша!

– Ты меня убьёшь, дорогая!

Рог’И в притворном страхе прикрылся крылом и отшатнулся. Сил подруги хватило бы лишь для лёгкого шлепка по великану, способного одолеть бронтозавра. Тем не менее, никогда не применял он своё могущество против неё, а напротив во всём уступал и был подчёркнуто смиренным.

Естественно, никто из противников в былых поединках не узнал бы сейчас свирепого хищника, которым Рог’И врывался в ритуальный круг, крушил врагов лапами, бил крыльями, жёг пламенем. Ещё меньше признали бы в этой «ручной ящерке», как любовно называла его иногда Рок’Е, тирана, спускавшегося с небес за неурочной данью в поселение людей.

Впрочем, только чужаки для драконьего племени, да существа вообще ничтожные, могли удивляться переменам в поведении Властителей Неба. Всякий настоящий дракон слыл грозой врагов-соперников и суровым владыкой для своих данников, как и для чужих, во время битвы за них. Да и в походах за подругами мало, кто сохранил бы присутствие духа при виде любого разгорячённого зовом дракона.

Между тем точно также никто из драконьего племени, загляни он в одну из домашних пещер собрата, особенно, когда тот провинился в глазах своей подруги, не удивился бы резкой перемене в гордых Властителях. Всякий настоящий дракон дома становился то «змейкой», то «ящеркой», а то и вообще «крылатой рыбкой», стоило ему переступить порог логова.

Дети, во всяком случае, еще не вступившие в пору Первой Охоты, за которой неминуемо следовало расставание с отчим пределом, тоже не видели ничего зазорного в преображении отцов. Это там, за грядой гор, пиками протыкающих

небо, родители слыли грозной силой. Здесь же, в домашнем кругу отпрыски знали их совсем-совсем ручными.

– Но он открыл глазки! – настаивал Рог’И. – Это событие. Нет, не так. ЭТО СОБЫТИЕ!

– Прекрати вопить, соседи слетятся, – ответила Рок’Е.

Её притворно сварливый голос, в котором проскальзывали нотки затаённой гордости, звучал сейчас чуть тревожнее обычного. Не всякий вылупившийся доживал до открытия глаз, ибо мог сгинуть в пропасти, стать жертвой залётного «гостя» или вообще оказаться незрячим. Привычная домашняя уверенность подруги, выполнившей удачную кладку, менялась на страх перед грядущими неурядицами ухода за несмышлёнышем.

В последней кладке вылупился только один «птенец». Остальные яйца оказались стерильны, что стало поводом к мучительному ожиданию и даже частичной утрате почвы под ногами. Могли пойти слухи о порче, которая следовала за Рок’Е по пятам. Кем бы стал тогда её «ящерка»?

Бывали случая, что разочарованные в способностях подруги драконы не уходили, нет, к другим. Зачем было уходить? Нормальным считалось составлять семьи, в которых у дракона насчитывалось три или даже пять, а то и семь партнёрш. Но подруги должны были нести яйца, это знали все.

Бесплодных могли разорвать на куски и бросить в глубокую пропасть. Так уже случалось в других прайдах. И всё внутрисемейное добродушие Рог’И, которое он дарил в редкие визиты в домашние пещеры, могло смениться на гнев разъярённого исполина. Старейшины поддерживали огонь истого служения традициям и подначивали драконов избавляться от бесплодных подруг.

Пикантность ситуации в случае с Рок’Е заключалось ещё в том, что она вот уже полный цикл их сурового мира, слышала биение нового сердца в своём чреве. Скоро должна была появиться на свет дочь, приход которой пророчили повитухи в родной долине.

Радость ожидания сочеталась с тревогой за свою жизнь. Крайне важно было, чтобы новая кладка яиц дала полноценного дракона. Родись дочь прежде обзаведения продолжателем рода в их паре, могли пострадать и мать, отложившая стерильные яйца, и дочь, опередившая рождением брата.

К счастью, последнее яйцо в кладке раскрылось, выпустив в мир будущего Властителя Неба. Камень упал с души Рок’Е. Теперь не столь важно, что на свете появится ещё одна Матерь Драконов, которую придётся отправить в долину. Жизни новой Матери ничего не угрожало, ибо цепь рождения Властителей Неба с её появлением не прерывалась.

***

Иногда Рок’Е грустила. Ей вспоминались игры с другими Матерями, которым она предавалась в долине. Не случалось, чтобы плоды партеногенеза, ибо по сути все они были сёстры и восходили к одной Праматери, причиняли друг другу вред.

Это представители гордого племени Властителей Неба видели в своих собратьях соперников. Поэтому, как только приходило время Первой Охоты, они уходили в свободный полёт и больше миром с отцами и соседними драконами не встречались.

В периоды роста зова к продолжению рода драконы могли собираться ненадолго в одном месте, буквально на день или два. Там они входили в ритуальный круг и в бою отстаивали право отправиться в Материнскую долину. Многие погибали, некоторые, израненные, оставались живы, но теряли всякое уважение и влачили жалкое существование.