Дракон Потапов и украденное сокровище
Шрифт:
– Не будем забегать вперёд, мой дорогой американский друг. Сейчас, как положено по программе конгресса, мы пойдём на следующее мероприятие культурной программы: в онсен, то есть японскую баню. Напоминаю правила поведения в японской бане: сначала надо раздеться и с мылом вымыться очень хорошо и чисто. Потом смыть мыло в душе. Потом все залезают в горячую ванну и блаженствуют.
– А мне не вредно горячую ванну, я недавно болел и ещё иногда кашляю? – спросил Потапов.
– Длинное тело моё не поместится в ванночку вашу,
Это
Рад бы погреться в горячей воде, да боюсь – разломаю
Всю вашу ванну, навек прослыву я невежей, – сказал Пифон.
– А мне вообще нельзя в баню, у меня больное сердце, – сказал Кецаль и потёр грудь с левой стороны. – Не пойду. Я могу умереть в горячей ванне от инфаркта.
– Отвечаю всем по порядку. Господину Потапову только полезно погреть своё больное горло… вернее, три горла. Обещаю, что кашель после онсена совсем пройдёт. Господин Пифон может не беспокоиться по поводу своего размера. В онсене есть большая ванна, куда поместится даже он, если свернётся кольцами. Учтено и то, что немолодому дракону трудно самому себе намылить спинку, тем более спинку такой длины. Младшие служки уже наготове с мочалками, они вас помоют.
Пифон аж глаза закатил от предвкушения.
– А вам, господин Кецаль, я скажу, что мы нальём для вас еле-еле тёплую ванну, – продолжил сыщик. – Ах, какая приятная водичка! Ваше сердце не пострадает.
– Не пойду, – сказал Кецаль. – Я – свободный американец. Хочу – моюсь, хочу – нет.
– Вы – свободный американец, но при расследовании кражи и покушения на убийство все свободы уменьшаются в сто раз, – сказал сыщик. – Онсен обязателен, как допрос. Отказ принять ванну автоматически ведёт за собой арест по подозрению в краже и равносилен добровольному признанию.
Все переглянулись.
– Тогда я пойду, – угрюмо сказал Кецаль. – Никакого уважения к правам личности.
Онсен был большой и жаркий. Клубы пара висели уже в предбаннике или как он там называется у японцев. Четыре молодых послушника тут же начали намыливать Пифона, а тот кряхтел, стонал и жмурился от восторга. Потапову, Цзяну, Франсуа и Амэ-но-ано снимать было нечего, они сразу взяли маленькие квадратные полотенчики, которые тут полагались вместо мочалок, и начали намыливаться. Кецаль медлил, одетый.
– Ну! – прикрикнул Сыщик. – Сэдзо, наручники!
– Не надо наручники, – ухмыльнулся Кецаль. – Всё равно это ничего не значит.
Он снял шляпу, рубаху, под рубахой обнаружился толстый жилет – поролоновый, с нашитыми псевдодраконьими чешуйками, снял перчатки с такими же чешуйками и пластмассовыми когтями, джинсы, облегающие сапоги в виде драконьих лап, стянул с лица маску-чулок, изображающую драконью морду. Все замерли, наблюдая, как дракон превращается в худого жилистого человека в плавках. Один Пифон не отвлекался и наслаждался мытьём.
– И что? – вызывающе спросил Кецаль. – Да, я не дракон. Я профессор драконологии из Нью-Йорка Джекоб Кецелинг. Вы же не приглашаете на свои конгрессы людей, а мне очень хотелось послушать доклады драконов. Это редчайшая, уникальнейшая информация. Я узнал много интересного, я напишу много статей и диссертаций, я…
– Много диссертаций? – переспросил Амэ-но-ано.
– Очень много. Чем больше, тем лучше. Я учёный. И я не крал вашу жемчужину.
И Кецаль начал яростно намыливаться – хлопья пены так и летели в разные стороны.
– Ну и ну, – развёл лапами Потапов, тоже весь в пене. – Профессор!
– А почему у профессора сзади на спине три шрама от ножевых ран? – вкрадчиво спросил сыщик.
– А что, профессор не человек? Я спасал девушку от хулиганов, – объяснил Кецаль. – Три хулигана, три ножа, три шрама.
– А длинный дугообразный шрам спереди? – не отставал сыщик.
– Э-э-э… ещё одну девушку спасал. Вы не представляете, сколько в Америке девушек, и всех надо спасать! – выкручивался Кецаль. – Отстаньте, я пошёл под душ.
– И старое пулевое ранение справа сбоку, лёгкое задето, но не сильно, – негромко сказал сыщик. – Может, вам так в детстве удаляли аппендицит? Выстрелом из пистолета ПСС «Вул», калибр 7.62 х 41? Этот пистолет стреляет бесшумно – чтобы не шуметь в операционной. Какая бурная жизнь у американских профессоров! И какие интересненькие у них жилетики!
И схватил жилетку Кецаля, валявшуюся вместе с остальной одеждой.
– Эй, отдай! – выскочил тот из-под душа. Но было поздно. Толстыми и, казалось, неповоротливыми пальцами сыщик расстегнул боковой карман, обнаружилась большая ниша, вырезанная в поролоне.
– Вот сюда он положил настоящую жемчужину в платочке № 3 – вашем платочке, господин Потапов, – сказал сыщик. – Фальшивку № 2 в платочке № 2 (своём собственном) он заранее спрятал в павильоне любования луной. Вечером, дождавшись, когда Цзян дёрнет хвостом, он выкатил из-под его хвоста настоящую жемчужину в платочке № 3, быстро засунул её в отверстие жилетки, специально вырезанное в поролоне – ведь драконы толще людей. Свободная клетчатая рубаха отлично всё маскировала. Дождался, когда все пошли ловить Великого Кракена, свернул в сторону, спрятал жемчужину в заранее приготовленный тайник поблизости и догнал остальных. Носить всё время жемчужину с собой он не мог – жемчужина брыкалась, это бы быстро заметили.
– Отдай мою жемчужину! – Цзян бросился на Кецаля, но его удержали.
– Уймите этого психа, – презрительно бросил Кецаль. – Я не знаю, где его глупая цацка. Я профессор.
И полез в ванну. В соседнем бассейне уже нежился свернувшийся кольцами Пифон. Он пропустил драматическое разоблачение, зато хорошо помылся.
Глава 18. Тайна перламутрового пистолета
Потапов наивно считал, что преступника тут же арестуют, будут допрашивать и выяснят, где жемчужина. Но Кецаль помылся и ушёл к себе совершенно свободно.