Дракон
Шрифт:
Он сделал паузу. Затем ещё больше официальности ушло из его тона.
В тот раз Чандрэ показалось, что она слышит более глубокое горе.
— Твои опасения приняты к сведению, — сказал он. — Более чем. Вот почему я хотел поговорить с ней сегодня вечером. Я также хотел, чтобы она разрешила рассказать о случившемся Джону и некоторым из тех, кто ей ближе. Честно говоря, возможно, мне всё равно придётся им рассказать.
Вздохнув, как будто уже представлял, что скажет ему Мост, если он это сделает, Балидор добавил:
— Что касается тебя, ты, возможно,
Чандрэ почувствовала, как крепче впивается пальцами в собственные руки.
Она не произнесла ни слова.
Глядя в окно четырёхэтажного здания, в котором она сейчас стояла, она смотрела на холмы, зелёные от муссонных дождей, которые до сих пор не прекращались в этой части страны.
Меньше двух часов назад они приземлились на взлётно-посадочной полосе ВВС в Лэнгли, штат Вирджиния.
После поездки на джипе Чандрэ и остальная часть их разведывательной группы, включая Мост, теперь прятались за сильно укреплёнными стенами на длинном участке покрытой лесом земли, принадлежащей правительству Соединённых Штатов. Или, точнее говоря, это место защищалось и занималось тем, что осталось от этого правительства.
— Поняла, — сказала она наконец.
Рассеянно кивнув на те несколько фраз, что сказал потом лидер Адипана, она почти не заметила, как он оборвал соединение через несколько минут.
И всё же, глядя в окно, она осознала, что снова осталась одна.
Как только это одиночество по-настоящему отложилось в сознании, Чандрэ почувствовала, что сдерживает слёзы.
Она даже не знала, из-за кого из них она плачет.
Глава 36. Годовщина
Я плюхнулась спиной на кровать, вздрогнув от скрипа пружин и лёжа на просевшей середине допотопного матраса. Мой разум всё ещё нарезал круги от адреналина. Я знала, что в ближайшее время не засну.
Я также знала, что мне нужен сон. Отчаянно нужен.
Дракон не погнался за нами.
Он отпустил нас.
Я слышала, как он смеётся в моей голове, пока наши команды отступали от Скалистых Гор. Холодный ветер завихрял волны сухого снега, пока мы уходили — суровый, пусть и немного нетипичный для этого времени года натиск погоды, который упростил бы выслеживание нас, если бы он захотел пуститься в погоню.
К тому времени уже вставало солнце.
Я помнила, как присела в кузове армейского грузовика, вздрагивая от жалящих сухих снежинок и чувствуя, как они впиваются в мою кожу.
Тот смех не стихал в моей голове всё время.
Я слышала его до сих пор.
Но он отпустил нас. Не знаю, почему, но он сделал это.
Как только мы приехали к тому, что осталось от Военно-Воздушной Академии возле Колорадо-Спрингс, было принято решение двигаться на восток, к крупному лагерю в Вирджинии, который существовал до сих пор.
Мы приземлились в Лэнгли примерно через шесть часов после этого.
Примерно половину времени мы провели не в воздухе; оно ушло на повторную заправку, сбор беженцев, лечение наиболее тяжело раненых. В это время также Брукс орала на меня и угрожала среди прочего ошейниками сдерживания видящих.
Большую часть полета Брукс тоже орала на меня.
Всё это время я была практически сама по себе, если не считать Талей, которая одновременно была и помощью, и источником стресса. Она обращалась со мной как никогда деликатно (предположительно из-за инцидента с Драконом), но почему-то из-за её мягкости было лишь сложнее выбросить тот инцидент из головы.
Когда самолет наконец-то приземлился, я испытала нескрываемое облегчение.
Как только мы добрались сюда, все разбежались в разные стороны — и люди, и видящие.
Трап опустился из хвостовой части грузового самолета, где мы все дрожали как мокрые крысы, не имея достаточного количества курток. Все буквально побежали к ждущему наземному транспорту. Даже я и Брукс чуть ли не посинели от холода в этой жестяной банке.
Под конец мы обе слишком устали, чтобы спорить.
Я понимала, что она истощена и разочарована не меньше меня, когда она сказала мне, что мы вновь встретимся после того, как отдохнём и пообщаемся со своими источниками.
После приземления в Вирджинии я не потрудилась отдать никаких приказов, только сказала им всем отоспаться. К тому моменту уже наступил вечер, и многие из нас не спали по сорок восемь часов.
Я позволила всем самостоятельно выбирать себе комнаты.
Брукс отдала нам целое здание правительственных бараков — наверное, чтобы держать нас подальше от людей, которые занимали главные здания, вмещавшие ЦРУ. Но я пока не пыталась найти что-то из еды или воды. Я не хотела спрашивать у Брукс. Она едва сказала мне пару слов после того, как мы выбрались из той кабинки для переговоров в самолёте.
Я знала, что она до сих пор в ярости по многим причинам, хотя её оставшиеся старшие военачальники признались, что я наверняка спасла им всем жизни. К тому времени они уже увидели отчёты о том, что Дракон сделал с другими частями подземного лагеря, и количество тел, которые он оставил после себя в каждой секции.
Я знала, что Брукс слышала об этом.
Я также знала, что ей всё равно. Во всяком случае, пока что.
Этого может оказаться недостаточно, чтобы она простила меня. Несмотря на её примирительные слова в конце нашей последней встречи, я знала, что ей хотелось бы швырнуть меня в камеру — определённо в ошейнике, возможно, ещё и под транквилизаторами.