Драконослов
Шрифт:
От устроенного мной мегаогнемёта веяло теплом, даже жаром, ровное гудение успокаивало, и я сам не заметил, как задремал. Разбудил меня странный кашляющий звук. Прошло несколько секунд, прежде чем я понял, что это почти опустела бочка. Рывком подтащил и перелил остатки из початой бочки — выиграть пару минут, а потом уже все втроём подкатили полную и долили в «рабочую ёмкость». Моё внимание привлёк тихий непрерывный хруст со стороны вентилятора. Заглянув в смотровую щель, я чуть не остался без глаза: из шахты непрерывно сыпались ледяные скорпионы, подхватывались потоком воздуха, перемалывались пропеллером в крошку, а даже если и нет, то всё равно выплёвывались дальше в раскалённый тоннель, где и испарялись без следа. Полюбовавшись этим, несомненно греющим душу зрелищем, я позвал и остальных разделить мою радость. Каждая убитая тварь — это помощь остальным дварфам клана… сколько бы их ни осталось в живых.
Скорпионы кончились
Медленно двигаясь по выжженному коридору, я ужасался устроенному кошмару. Не знаю, насколько далеко успела распространиться смесь перед взрывом, но по дороге мы встретили немало обгоревших трупов, и что-то мне подсказывало, что не все из них погибли от ледяных тварей. Каждый раз я морщился, но поделать уже всё равно было ничего нельзя. Вильгельмина катила станок, положив одну руку на пулемёт, тихо урчащий на холостом ходу, готовая в любой момент открыть огонь, я, вооружившись эрзац-посохом из двухметровой трубы (да-да, той самой, со слишком толстыми стенками), шёл рядом, выглядывая опасность поверх щита, а Куросакура, слегка облегчившая и подогнавшая по руке свои тесаки, опять прикрывала тыл.
Это был очень мрачный путь, мрачный и долгий. Дёргаясь на каждый шорох, с подозрением косясь на каждую щель, мы всё-таки дошли до выживших, и гибели от рук своих же удалось избежать только благодаря медленной реакции дварфов — увидев ствол в конце тоннеля, я всем весом рванул станок и Виль назад за угол, и прилетевшая очередь лишь срикошетила об угол щита. После весьма недоверчивого перекрикивания нас всё-таки опознали и пропустили, и мы узнали итоги нападения.
Из почти полутора тысяч дварфов выжили едва восемь сотен. Погибла почти четверть женщин и несколько детей — в основном те, кто не успел вовремя добраться до бани, которую всё-таки раскочегарили настолько, что даже самые крупные ледяные твари, протиснувшиеся сквозь шахты вентиляции, таяли практически сразу на входе. Почти две трети мужчин погибли в коридорах, защищая женщин и детей, но действительно больших тварей, способных вымораживать всё вокруг, внутрь не пропустили. Наш… скажем так, смелый эксперимент с вентилятором, хоть и погубил нескольких одиночных дварфов, ещё державшихся в отдалении от основных сил, действительно спас клан от полного уничтожения: взрыв заметно побил крупных тварей и буквально вымел наружу мелких, а двухчасовая тепловая завеса не пустила внутрь вражьи подкрепления, дав время разжечь печи и прогреть центральные помещения. Среди выживших было много пострадавших: обожжённых, обмороженных и просто раненых, но магическая медицина давала отличные шансы на скорое выздоровление, и ни один дварф не сказал ни слова о попрании традиций, когда Виль, едва переведя дух, решительно взялась помогать с лечением.
Глава Архивов ходил очень задумчивый, а потом всё-таки поделился «страшилкой на ночь»: наш клан был не первым, подвергшимся такому нападению, были и другие, правда, с двумя небольшими нюансами. Во-первых, судя по следам, как правило, нападали зимой, в самый мороз, не тратя лишних сил на борьбу с теплом, и пришедшие весной соседи обычно считали, что погибший клан просто не справился с очередным — пусть и очень сильным — нападением. Во-вторых, ни свидетелей, ни выживших, способных прояснить реальную ситуацию, до сих пор не оставалось ни разу, так что нашу пиррову победу можно считать поистине уникальной, и все подробности необходимо немедленно сообщить соседним кланам и царю. Что интересно, рассказывать про пулемёты, огнемёты, электрическую сигнализацию и прочий прогресс никто не собирался: только про ледяных мертвецов и тварей, способных нагонять холод.
В клане же тем временем ходили упорные слухи о слиянии с соседями: очень уж многие погибли, за оставшиеся до очередных выборов семнадцать лет клан не успеет восстановиться даже формально. Особенно огорчал тот факт, что клан был старым, из числа первых, и войти в какой-то другой было бы серьёзной потерей статуса, да и отдавать столь ценные разработки даром у Совета не было никакого желания — пусть внутри кланов и царил коммунизм, на соседей он, как оказалось, не распространялся, по крайней мере, не в мирное время.
Улучив минутку, я утащил Главу Архивов в уголок — самый старый из советников, как это ни странно, придерживался наиболее широких взглядов и вообще отличался живостью ума, возможно, просто больше других знал, как бывает «по-другому» — и наедине рассказал, что в моём мире были прецеденты, когда после больших войн из-за нехватки мужчин в некоторых местах вводили многожёнство [17] . В том мире это было ещё отчасти обусловлено вопросами репутации, которые в дварфийском клане не стояли вовсе, а вот возможность нарожать больше детей придётся как нельзя более кстати. Тем более, что запасы провизии, заготовленные под запланированное неспешное восстановление клана, при нападении не пострадали, а с учётом потерь из трёхлетних превратились как бы не в шестилетние. Несмотря на всю широту взглядов, идея Гельмуту Густаву Альфреду фон Эдельштайнбергшлосс — между прочим, пра-прадедушке Вильгельмины — категорически не понравилась, но с рациональным зерном он спорить не стал, особенно в свете весьма вероятной перспективы слияния кланов. Совершенно для меня неожиданно идею поддержала Виль (впрочем, учитывая, что семья — это клан в миниатюре, неожиданностью это стало только для меня), поделившись подробностями нашей личной жизни в качестве примера «как помочь женщине быстрее привыкнуть к мужу и скорее зачать ребёнка». Подобная прямота и открытость меня изрядно смутили и вогнали в краску, но, видимо, среди дварфов были вполне в порядке вещей. Во всяком случае, Глава Архивов лишь посетовал, что я не поделился столь полезными знаниями раньше, сосредоточившись на технике. Чувствовал я себя в роли лидера сексуальной революции крайне неоднозначно, и очень настойчивое предложение Совета ненадолго перебраться в старый домик Вильгельмины, как временное решение «по совокупности деяний», воспринял даже с некоторым облегчением.
17
В Европе, во времена крестовых походов. Исторический факт… ну или курьёз — это уж как посмотреть.
Часть 2
Mostly English
Глава 11, в которой команда нашего героя пополняется
— Hail thee, the Dragon! I, Kathleen Anna «the Arrowhead» O'Brien, bow before thee, and swear my loyalty to thee, and tie my life and soul to thy will! [18] — Звонкий голос донёсся от леса аккурат на середине небольшого перерыва в тренировке, и высокая, полупрозрачно-зелёная фигура, практически незаметная на фоне листвы, опустилась на одно колено, а я ощутил уже знакомое покалывание магии. Воздух вокруг меня загустел почти до невозможности дышать, стиснул на миг и отпустил. И что это сейчас было? Нет, слова-то я понял — простой английский с парой архаизмов, но делать-то теперь что? Ну, наверное, стоит начать с очевидного.
18
— Здрав буде, Дракон! Я, Кэтлин Анна «наконечник стрелы» (английские правила записи имён требуют указывать прозвище после всех имён, непосредственно перед фамилией) О'Брайан, склоняюсь пред тобой, и клянусь в верности тебе, и вверяю мою жизнь и душу твоей воле! — английский с архаизмами, выпендрёжем и косяками.
— Raise, Kathleen Anna «the Arrowhead» O'Brien. I, Nicholas Petrov, son of Alexey Petrov, the dragon, — хочет она меня считать драконом — пусть считает! — accept your vows and take responsibility over you. [19] — Вроде нормально загнул, и лишнее не пообещал, и необходимое не пропустил… Надеюсь. Во всяком случае, покалывание магии исчезло, а Кэтлин Анна О'Брайан (ирландка, что ли?), по прозванию «наконечник стрелы», заметно расслабившись, поднялась в полный рост — эх ни фига себе! это ж сколько в ней росту, что она на голову меня выше? — и медленно направилась к нам.
19
— Поднимись, Кэтлин Анна «наконечник стрелы» О'Брайан. Я, Николай Петров, сын Алексея Петрова, дракон, принимаю твои клятвы и беру ответственность над тобой. — английский без архаизмов, но тоже с выпендрёжем и косяками.
— Ксо! — Выругалась напрочь проигнорировавшая предыдущий диалог Куросакура, когда Кэтлин подошла на расстояние пары шагов. Я едва успел подставить посох под удар бокена… впрочем, мог бы и не подставлять: Кэтлин замерла буквально в трёх сантиметрах перед кончиком хоть и деревянного, но всё равно весьма опасного в умелых руках меча.
— Алефси! — Буквально прошипела Вильгельмина, незаметно вышедшая на тренировочную площадку. Я в жизни не видел на её лице таких… сильно отрицательных эмоций. Ярость, отвращение, ещё что-то — практически всегда спокойной, скорее даже ровно-позитивной Виль это было совершенно не свойственно.