Драконовы сны
Шрифт:
— Привыкай, — сказал он, — в море не всегда горячего попьешь. Когда качает, все расплескивается, дров мало, если отсыреют, так вообще огня не разведешь. Ты, Лис, раз уж со мной собрался плыть, лучше слушай, что я говорю.
Жуга лишь кивнул в ответ. Смахнул с макушки пыль и паутину, и поморщился: волосы были жесткие, как мочалка. Голова чесалась. Под мышками тоже ощутимо зудело — яльмаров корабль оказался полон блох. Впрочем, было бы удивительно, если бы их тут не было. «Мыла надо взять, — подумалось ему. — Хотя б кусок, себе, на всякий случай».
— Пойду, пожалуй, — он встал. — Помыться напоследок не мешало бы, поесть. Горячего попить… Управишься один?
Яльмар сосредоточенно вытряс из кружки остатки пива, забил в бочонок пробку и задвинул все обратно в темноту трюмного закутка. Помедлил. Смерил взглядом травника, как будто
— Не уходил бы ты, — сказал он, просовывая руки в рукава. — Разговор у меня к тебе есть.
Жуга остановился.
— Разговор?
— Угу. Садись.
Варяг помолчал, собираясь с мыслями. Поскреб в бороде.
— Не нравится мне вся эта затея, — сказал он наконец. — Я порасспрашивал в тавернах, что случилось с этим… с Арнольдом. Пакостное дело. Что ты задумал, Лис? Все эти эльфы, доски, драконы сраные… Баба эта еще. Мне только баб на корабле не хватало. Надеюсь, ты, все-таки, не потащишь ее с собой?
Жуга почел за лучшее не отвечать. Неприятности и так в последние дни сыпались на них, как из мешка. Семь человек оставили корабль, опасаясь трудностей похода. Но то были еще цветочки; когда матросы Яльмара узнали, что с ними поплывет дракон, то ушли еще трое. Никакие уговоры, никакие обещания и посулы их не остановили. Теперь от экипажа осталось только десять человек, считая Яльмара. На двадцать весел этого было более, чем недостаточно. Яльмар прошелся по кабакам в надежде набрать кого-нибудь на смену, но люди даже разговаривать об этом не хотели. Двое было согласились, но сам же Яльмар их забраковал, сочтя, что оба слабоваты и не выдержат работы у весла. За два дня удалось найти лишь одного — худого долговязого голландца Гальберта по прозвищу Хуфнагель. Этот с точки зренья Яльмара был тоже хлипковат, но слыл хорошим рулевым, не раз ходившим в море на ганзейских кораблях, и хорошо ориентировался по звездам. Последнюю навигацию Хуфнагель провалялся дома с головой, разбитой в пьяной драке, и с наступлением зимы остался не у дел, а все деньги ушли на лечение. На предложенье Яльмара он согласился сразу и уже на следующий день явился на корабль с собранным мешком и (удивительное дело!) трезвый.
С драконом тоже возникла проблема, как доставить его на корабль. Золтан раздобыл на стороне возок, который теперь обивали досками от любопытных глаз, но все равно Жуга с трудом представлял, как им удастся запихнуть в него такую тварь, какой стал Рик. Вся надежда была на Телли. Еще на днях в корчму вдруг заявились гномы — Орге и еще один двараг, представившийся травнику как Ашедук, и оба изъявили желание плыть с ним. Жуга решил, что они могут оказаться полезными, хотя Яльмар рассудил иначе. Известие о гномах на борту он еще стерпел, но когда травник заикнулся, что и Герта думает составить им компанию, взвился на дыбы. В заливе уже намерзал лед, погода портилась, и все меньше оставалось надежды, что им удастся выйти в срок, до настоящих холодов.
— Так получается, что надо выбирать, — сказал он наконец. — Знаешь, Яльмар, я и сам сменял бы их всех на одного Золтана.
— Я не верю Золтану.
— А мне ты тоже не веришь?
— Нет, тебе я доверяю, Лис. А Золтану не верю. И этой бабе тоже я не верю. И чего ты к ней так привязался? Ты ее трахаешь?
— Яльмар…
— Нет, скажи, ты ее трахаешь?
— Яльмар, перестань! Какого черта? Это совсем другое. Я… потом объясню.
— Тогда я вовсе ничего не понимаю. Вот что, Жуга, я человек простой, давай начистоту. Все это дурно пахнет. Думается мне, не ты всем этим верховодишь, только потому я тебе еще помогаю. Я перед тобой в долгу, ты знаешь, и деньги тут совсем не при чем. Этот эльфский выкормыш сам по себе хитрая гадина, не смотри, что он мальчишка. Может, он и хорош, но каждый раз выслушивать от него всякую дрянь я не хочу. Не желаю. Ему придется придержать язык, так и скажи. Ох, Жуга, Жуга, чует мое сердце, что-то крутится не так. И ты какой-то не такой стал. Сидишь на месте, нет чтоб выйти поразмяться, погулять, кровь разогнать, баб потискать… Как старик, в самом деле.
— Да что вы, сговорились все, что ли, мне душу скрести?!
— Ну, ты не сердись, я ж не со зла. Конечно, жаль Линору, славная была девчонка, но ведь не одна она на свете! Что ты хочешь этим плаваньем добиться? На хрена тебе вся эта игра, зашиби ее Мьельнир?
Травник обхватил голову руками.
— Не знаю я. Не знаю. Просто…
— Потом, — вздохнул варяг. — Все у тебя теперь «потом», ничего нет, чтоб сейчас. Устал я, Лис. Забегался. Прости, что в душу лезу. Друг ты мне ведь, как-никак, от смерти спас. Да наплевать мне на твою игру и на этих городских! Ради тебя плыть согласился. И-эх, ладно. — Яльмар хлопнул себя по коленям. Встал. — Готовь своих драконов, эльфов, троллей, Хег с тобой. Будем отходить, пока вода не встала. Ежели чего, на островах найдем себе людей. Посмотрим. Может, повезет. Посмотрим.
— Так значит, выходим? — травник поднял голову. — Когда?
— Завтра.
Дома близ «Пляшущего Лиса» стояли узким коридором и, как всегда, когда дул ветер с севера, своеобразная «труба» усиливала его порывы многократно. Когда Золтан поменял название корчмы, то заказал и соответствующую составную вывеску, довольно точно срисовав по памяти лису с меча у травника. Жестянщик тоже поработал на совесть, и сейчас, когда прорезное железо гремело и раскачивалось на ветру, казалось, будто лис действительно отплясывает некий странный танец с поклонами и приседаниями. Отсюда, с крыши, этот грохот слышался особенно отчетливо. Было холодно. Над Цурбаагеном зависла сизая морось, почти неощутимая, но вместе с ветром пробирающая до костей. Жуга придвинулся к трубе, прошелся пятерней по волосам. Ладонь была мокра. Все было мокрым вокруг, и одежда, и труба, и черепица. Он помедлил и накинул капюшон. Наткнулся пальцами в кармане на фигурку воина, достал ее, вгляделся в тонкие черты. Пальцы гладили гладкую кость, ощупывали, узнавали. Он поднял взгляд и задумался.
— Далеко же ты забрался, Золтан, — пробормотал он. — И я вслед за тобой… А теперь должен плыть еще дальше.
Он был один. Он хотел успокоиться. Тил, видимо, не зря сюда карабкался, чтоб предаваться размышлениям — на крыше думалось легко и быстро. Столь узкое при взгляде снизу, небо раскрывалось в первозданной красоте. Приглядевшись, травник различил в темнеющей дали верхушку мачты яльмарова кнорра и в который раз почувствовал, как по спине прошелся холодок. Жизнь снова оставалась за спиной, впереди же была неизвестность. Он до сих пор не мог поверить, что буквально через ночь отправится в море. Прошло немало времени с тех пор, как он оставил горы и спустился вниз, добравшись в своих странствиях до городов в холодных нижних землях древних фризов и батавов. Путь был неблизок, дважды он ходил от моря в горы и обратно. Но к городам привыкнуть так и не сумел. Теперь же приходилось привыкать к еще более изменчивому и непонятному миру кораблей и мореходов. Чем это могло закончиться, оставалось только гадать.
За размышлениями травник не заметил, как пробило десять. Флюгер на соседней крыше отрывисто скрипнул — ветер снова поменял направление. Вода в каналах пришла в движение. В низовьях открылись шлюзы, наступающий прилив уносил в море мусор и нечистоты. Чьи-то быстрые шаги простучали по брусчатке мостовой и затихли. А через несколько минут слуховое окно распахнулось со стуком и оттуда высунулась голова Вильяма.
— Жуга! — крикнул он. — Там это… Тил…
Он еще говорил, а травник уже сорвался с места, на ходу вытаскивая меч.
— Как ни крути, а получается, что нечего мне здесь делать. Одними песнями ведь сыт не будешь. Зимой народ на угощенье скуп — праздников мало, свадьбы отгуляли, на рынке холодно, а я не хамелеон, чтобы питаться воздухом. * — Вильям вздохнул и придвинулся поближе к собеседнику. — Ну сам посуди. С одной стороны, конечно, в Англию мне надо. Но с другой — зима, шторма и прочее. Можно, правда, махнуть в Гейдельберг, в академию, и переждать хотя бы до весны. Но ведь все равно понадобятся деньги, чтобы заплатить за проезд, а норвег может и бесплатно довезти… если, конечно, Жуга за меня попросит. Хм. А чего ради он будет за меня просить? Вот как ты думаешь, он будет за меня просить? Вот и я думаю, что не будет.
19
«… а я не хамелеон, чтобы питаться воздухом…» — по каким-то нелепым представлениям средневековой наукой считалось, что хамелеоны не едят обычную пищу, а питаются именно воздухом и более ничем.