Драконовы сны
Шрифт:
На заметенной снегом крыше было холодно и тихо. Тил сидел на самом ее гребне, обхватив колени и прислонившись к теплой трубе камина. Бросил взгляд на травника и снова отвернулся.
— Не замерз? — Жуга подошел и опустился рядом. Проследил за взглядом паренька. Смотрел Тил в сторону гавани, туда, где на холодном рейде темнели силуэты трех последних зимних кораблей.
— Как твоя рука? — спросил тот вместо ответа.
— Рука — нормально. Заживет. Ты что там увидал?
— Да так… — Тил поплотнее запахнул овчину кожуха и помолчал. — Грустно отчего-то.
— А
— Я не об этом. Лето кончилось, да и вообще… Не знаю, что мне дальше делать. Устал я от всего этого. Домой хочу.
— Куда домой?
— Куда-нибудь. Где можно жить спокойно. Ходить по улицам без опаски… И чтобы Рик летать умел, — Тил с грустью посмотрел на травника. — Ты знаешь, Жуга, наверное, он уже никогда не полетит… Мне так кажется.
Жуга помедлил.
— Я там не стал говорить при остальных, — сказал он, — но тебе про это надо знать. Это про доску.
— Отстань ты со своей доской!
— Нет, ты послушай. Гертруда показала мне… нам с Вильямом черные фигуры. Те другие, которые против нас. Там тоже есть дракон. Это они играют — он и Рик.
— Что ты плетешь! Да Рик вообще к доске не прикасался. Он же спит.
— Наверно, в этом все и дело, — проговорил задумчиво Жуга. — Мы трогаем фигурки, но сдвинуть их не можем. А Рик… Кто знает, что он делает в своих драконьих снах! Мы для него только фигурки на доске, но от нас зависит, выиграет Рик или проиграет.
— А я? — Тил поднял взгляд. — Я тоже для него только фигурка?
— Да он и сам — фигурка на доске. Забыл?
Тил помолчал. Холодный ветер развевал его белые волосы.
— А что будет, если он проиграет? Или выиграет?
— Это знают только двое: Рик и тот, другой. — Жуга встал. — Пойдем-ка вниз. Чайку попьем, согреемся. Агата пряники печет. Медовые. Страх, какие сладкие. Пошли.
— Ты иди, а я не буду. — Телли отвернулся. — Ну их на хрен. У этих гномов только и разговоров, где какие камни встречаются, да как лучше сталь гравировать, а как напьются, так сразу — хвать за топоры и ну спорить, чей лучше. Стол разрубили, скамью разрубили… Скоро корчму пополам разрубят. Они что, все там под землей такие двинутые?
— Не все, — пряча улыбку, отозвался тот. — Другие еще хуже.
— А здесь свежо, просторно, дышится легко. И звезды светят…
Травник поднял голову. Звезд сегодня и в самом деле было много. Темнеющее небо словно бы обсыпали светящейся пылью. Луна, вчера еще ущербная, сегодня скрылась окончательно. Во взгляде Тила была непривычная задумчивость, казалось, он уже забыл про травника. Жуга почувствовал в груди немое беспокойство — эхо той странной влекущей тоски, что отражалась в зрачках Телли холодной россыпью звезд; он потоптался неловко, словно был здесь лишним, и стал спускаться.
Внизу-то его и поджидал вернувшийся Золтан.
— Черт побери, Жуга, с тобой одни проблемы! — без предисловий начал он. — Стоит оставить тебя одного…
Жуга вздохнул и потянулся за кувшином.
Всю ночь Жуга не мог заснуть, да и на следующий день его одолевало беспокойство.
Все иносказания Жуга отбросил сразу — после часов стало понятно, что канатоходец говорит о чем-то конкретном. Где-то действительно сейчас скисало самое что ни на есть обычное молоко, а у Жуги и вправду было при себе какое-то лекарство, способное кого-то исцелить. Кого? И от чего? Жуга не знал, и если с кораблем и прочим можно было обождать, то эти две вещи ждать не могли: история с часами убедила травника, что лучше бы подготовиться к ним заранее.
К обеду вдруг пожаловал Яльмар, как всегда веселый, шумный и голодный. Затащил за стол Жугу и Вильяма, швырнул парнишке из прислуги пару талеров и потребовал всего самого лучшего и побольше, после чего увидел перевязанную руку травника и помрачнел:
— Это чего?
— Так, — отмахнулся тот, — вчера кое с кем поцапались в городе.
Варяг заинтересованно подался вперед.
— А ну-ка, рассказывай.
— Вон, пусть Вильям расскажет. У него складней получится.
Вильям с готовностью взялся за дело. После пяти вчерашних пересказов история постепенно обросла новыми подробностями, и в изложении барда стал проглядывать высокий штиль. Он делал страшные глаза, то повышал, то понижал до заговорщицкого шепота голос, выдерживал многозначительные паузы, махал руками и даже пару раз порывался вскочить на скамейку. Яльмар цокал языком, прихохатывал и восторженно хлопал себя по ляжкам, между делом уминая горячее мясо.
— Здорово, зашиби меня Мьельнир! Жаль, меня с вами не было. А кстати, что ты там про эльфов?..
Жуга по мере сил поведал Яльмару о Телли и о том, что с ним произошло. История дракона и мальчишки-эльфа впечатлила викинга гораздо меньше, но все равно заставила задуматься.
— Зеленые человечки, говоришь? — хмыкнул он, — Как же, помню. Я как-то с другом на спор пить затеял. До середины бочки добрались, так они отовсюду как полезут! Сначала он мне: «Яльмар, видишь?» Я ему: «Нет», а пару ковшиков добавил — тоже увидал…
— Да я не про этих, — поморщился травник и вновь пустился в объяснения.
— А, понятно, — наконец кивнул тот. — Что ж ты сразу не сказал? Это надо обмозговать. Эй, парень, — он поманил пробегавшего мимо слугу и сунул ему в руку монету. — Принеси-ка нам еще кувшинчик этого. И мяса на решетке, и мозгов, там, с горошком. Ну, и чего-нибудь еще.
— Э, Яльмар, — усмехнулся травник. — Да ты, никак, разбогател?
— Тс-с! — Викинг скорчил серьезную мину, поднял со скамейки свой мешок и водрузил его на стол. Дернул завязки. Жуга заглянул внутрь…