Драконы ночи
Шрифт:
– В чем же, по-вашему, виноваты дети?
– Они ни в чем таком не виноваты. Может быть, самую малость в том, что… нет, конечно же, нет… Или… – Олег Ильич смешался. – Хотите, я расскажу вам одну историю, которая произошла с одним моим знакомым? С соседом моим. У нас загородный дом с женой на Николиной Горе. Так вот он живет там же. Он в свое время занимал солидный пост в одном из министерств, потом работал в коммерческой организации, в общем, мужик дельный, умный, хороший семьянин.
Ида слушала. Пары танцевали.
– Им нужна была прислуга – домработница и садовник, и они таковых себе нашли
– Извините. – Ида, до этого спокойно сидевшая, курившая, рассматривающая иностранцев за соседними столиками, неожиданно резко поднялась.
– В чем дело? Вам неприятно? Я сболтнул что-то лишнее? Вы уходите?
– Простите меня, мне что-то… голова закружилась вдруг…
– Вам помочь?
– Нет, нет. Нет же, сидите! Я сама.
Глава 21
ГУБНАЯ ГАРМОНИКА
Зубаловское тревожное «Вам неприятно? Я сболтнул что-то лишнее?» уже достигло ее как бы издалека – сквозь музыку, сквозь электрический свет, сквозь гул голосов в зале ресторана. А начало было похоже на спазм: Ида ощутила, как что-то сжалось, сморщилось у нее в мозгу, словно туда ткнули шприцем и ввели яд. Это произошло, когда Зубалов произнес: «Слишком велико было искушение». Нет, даже раньше – на словах «Невозможно было не поддаться».
СЛИШКОМ ВЕЛИКО БЫЛО ИСКУШЕНИЕ…
ВЕЛИКО БЫЛО…
СЛИШКОМ…
Все обернулось тьмой. В ярко освещенном переполненном людьми зале ресторана все обернулось ночью, небытием. Но небытия, смерти она даже не успела испугаться: глазные яблоки как скальпель вспорол свет пламени.
Зубалов крикнул ей: «Вам помочь?» Она что-то пробормотала, не видя его, не различая практически ничего перед собой, потому что взор ее был застлан, как пеленой, ДРУГОЙ КАРТИНОЙ – такой яркой при свете огня… факела…
Факел был укреплен на высокой подставке. Пламя его потрескивало, отражалось в двух высоких, в человеческий рост, зеркалах, стоявших под углом друг к другу. Отраженный свет получался объемным и имел очень яркий оранжево-алый
Широкие плечи, портупея, погоны… Ида видела все это – гимнастерку, брюки-галифе, щегольские, до блеска начищенные сапоги. А потом увидела опилки на полу, бархатный барьер, увидела цирковую арену, посреди которой стояли зеркала и темный пустой зал.
Свет вычленял первый ряд сиденьев. Там были двое – тоже военные. Лица их тонули во мраке партера. Тускло блестели золотом форменные пуговицы на кителях – такую форму носили, кажется, после войны… кажется…
Кажется, там присутствовал кто-то еще – кроме этих троих, там был кто-то еще. Ида увидела его рядом с зеркалами: высокий, чуть сутулый брюнет в костюме – синем в полоску. На лицо его тоже падала тень.
Факел потрескивал, и еле слышный звук этот отдавался в тишине арены как гром. Внезапно человек в гимнастерке с портупеей пошатнулся, вытянул вперед руки и попытался коснуться поверхности зеркал.
– Нет. Не сметь!
Окрик из уст человека в костюме прозвучал как удар бича. Военный с трудом выпрямился. Он был словно пронизан насквозь отраженным светом пламени. Как будто багровые нити тянулись от факела сквозь него туда, в серебристую зеркальную глубину, наполненную огнем.
– Повернитесь ко мне лицом, – приказал человек в костюме.
Военный в гимнастерке медленно и неловко начал поворачиваться. Он двигался неуверенно, словно тело ему плохо повиновалось. Голова его была опущена, глаза закрыты, казалось, он стоя спал.
– Вы меня слышите? – спросил человек в костюме.
– Да, – голос военного был глух и хрипл.
– Ваша фамилия?
– Иващенко.
– Имя?
– Евгений.
– Воинское звание?
– Старший лейтенант.
– Как вы себя чувствуете?
– Хорошо, очень… хорошо. – Военный сказал это совсем хрипло.
– Я рад. Мы все за вас рады. – Голос человека в костюме звучал ровно, умиротворенно. – Вы сейчас сделаете то, что я скажу.
– Да.
Пламя факела было похоже на маленький костер.
– В огонь! – приказал человек в костюме.
Военный в гимнастерке всем корпусом подался вперед и погрузил в пламя факела руки и лицо. Костер вспыхнул…
– Прекратить! – заорал не своим голосом один из сидевших в первом ряду военных.
Тьма… Ида стояла в холле у входа в ресторан. В холле шумел кондиционер, было свежо. А она ощущала жар на своем лице.
Жар и тьма слились в одно целое, выплывая из глубины зеркал.
– Что вы наделали?! Он травмирован, а ведь это наш лучший курсант! Мы готовили его к выполнению специального…
– Когда он придет в себя, даже ожогов на коже у него не останется, уверяю вас. Он совсем не чувствовал боли.
– Это что же, и есть весь ваш гипноз?
– Называйте это как вам угодно.
Голоса звучали из тьмы так отчетливо, словно все это происходило здесь, в холле возле ресторана. Но тут не было никаких зеркал, никаких факелов, никаких опилок на полу – только современная мебель, уголок зимнего сада, только туристы, разговаривающие между собой по-немецки – сытые, красные от пива…