Драконы ночи
Шрифт:
Она прислонилась к стене. Нет, все же ей надо подумать. Подумать, а не бросаться вот так к нему только из одной жалости, на разыгравшихся нервах. Но с другой стороны… Да, он не красавец, не мачо, да, он учитель физики, бобыль, зануда. Но где их найдешь, других, в ее возрасте? А он кремень, мужик, как достойно держит себя в такой вот трагической ситуации, за таким век будешь, как за каменной стеной.
Стук-стук – мел по доске…
Равноускоренное, равнозамедленное движение…
Закон Ньютона…
Яблоко падает. Символ любви…
Звонок…
От школьного звонка у
– Ты? – Он увидел ее в дверях. – Ты здесь? Ты пришла?
– Кирилл, Кирюша… – Она хотела сказать: «Прими мои глубокие соболезнования».
Он склонился к ее руке – пылко и одновременно неловко поцеловал.
– А теперь… сейчас… ты выйдешь за меня замуж, Анжела?
И она, как-то сразу растеряв под его взглядом всю свою прежнюю осторожность и расчетливость в этом вопросе, неуверенно кивнула.
Глава 27
«И ВСЕ-ТАКИ СТРАННО…»
– И все-таки странно, Кать, – Анфиса повторила это несколько раз, поднимая многозначительно вверх указательный палец.
Наступил вечер. Шумные туристы вернулись с экскурсии, оккупировали ресторан и бар отеля, где на этот раз играл провинциальный джаз. Шапкин, оставив Кате свой номер мобильного, увез Настю, прихватив собранный горничной пакет с ношеной детской одеждой и снедью. В «Далях» девочку даже не покормили. «Убери ее отсюда как можно скорее, – приказала Ольга Борщакова. – Видеть ее не могу!»
Катя пыталась доказать себе, что Борщакову как мать можно понять. Но тут перед глазами являлся «поплавок». Мусор на его заплеванном балконе, и Настя на корточках, роющаяся в отбросах.
Гнилой банан…
Рисунок…
«Чокопайки»…
Пятилетняя Настя напугала восьмилетнюю Дашу. Восьмилетняя Даша ее ударила. И никто – ни мать, ни Маруся Петровна – не сказал ей, что так поступать ей, старшей, не стоит.
– И все-таки странно, – не унималась Анфиса. – Ладно, я понимаю, и девочка, и ее мать-пьянчуга неважнецкие свидетели, но все же хоть какие-то приметы этого типа теперь имеются. Как я поняла с твоих слов – мужчина средних лет на машине, скорее всего, на иномарке. Носит бейсболку. И… что же – это все приметы?
– Возможно, не здешний, приезжий. И не забывай про отпечаток пальца на рисунке, – добавила Катя.
– Итак, девчушка – это реальность, а не плод Дашиной фантазии. И не что-то потустороннее, что когда-то ее бабке померещилось с испуга. Рисунок всучил Насте взрослый. И взрослый этот, как я понимаю, подозревается не только в нашем происшествии, но и в убийстве мальчика. Его тоже могли увезти с автобусной остановки в лес на машине.
– Шапкин это сразу за основную версию принял, причем машина должна была быть не какой-то там рыдван, а такая, на которой Мише Уткину очень захотелось бы прокатиться.
– И все же странно. Если все так, если этот тип – педофил, убивший мальчика, тогда почему же он…
– Почему не убил Настю, которая так легко ему досталась, а затеял всю эту свистопляску с рисунком?
– Вот именно, Кать?
– Вывод
– По социальному, что ли, признаку орудует? Поэтому дочь алкоголички ему не подошла, так, что ли?
– Самое главное, побывав в его машине, пообщавшись с ним, Настя осталась жива. – Катя вздохнула. – Он ее не убил, не изнасиловал. Просто с ее помощью разыграл не вполне пока понятную комбинацию с рисунком.
– Что же тут непонятного? Хотел напугать девочку и ее родных до полусмерти.
– Возможно. Классические маньяки так порой и поступают. Но всегда есть одно условие.
– Какое?
– Такая игра имеет для них смысл, если они могут наблюдать реакцию жертвы, ее испуг, в общем последствия.
– Ты хочешь сказать – он здесь, в «Далях»?!
Катя не ответила.
– Он не может быть здесь, – Анфиса покачала головой. – Не может потому, что в то утро, когда все и произошло, он был в городе, это известно со слов Насти – подъехал к ним на улице, забрал ее, матери денег сунул на пропой, потом поехал…
– К реке, на пляж, где и оставил машину, повел девочку к отелю.
– Вот! А наши все, кто подходит по приметам, были тут!
– Кто же, по-твоему, подходит по приметам?
– Тут охранников полно, обслуги – повара там, слесари-сантехники, портье, и все как раз возраста примерно среднего или даже моложе… Например, Хохлов подходит. У него машина-иномарка. И Зубалов, у них с женой тоже иномарка, они на ней и приехали. Зубалов, правда, не в бейсболке щеголяет, а в панамке английской в клеточку. Наверняка в Лондоне себе купил.
Интересно, зачем они с женой Дашу к себе в номер зазвали… Слушай, я вот что еще подумала: тот тип с машиной и в бейсболке, он, что же получается, неплохой художник?
– Судя по рисунку, да. Шапкин это особо подчеркнул.
– Ну вот и еще одна важная примета, – Анфиса посчитала по пальцам. – Все равно негусто.
– Все, кто в городе профессионально рисует, будут проверяться, возможно, уже проверяются негласно.
– Я третьего дня наблюдала, как Маруся Петровна что-то чертила на бумаге, – хмыкнула Анфиса. – Ее тоже, значит, проверят? Или только мужиков? А ты видела, как она на Настю смотрела? Как на зомби… До конца мы ее убедили, или она до сих пор не верит глазам своим, сомневается? Что она плела нам про платье розовое, помнишь? А на поверку оказалась какая-то драная розовая курточка, вся в пятнах. Вот что такое человеческое восприятие и фантазия. Видишь, и вспоминаешь, чего и не было никогда. Так, возможно, с ней и в детстве было… ну, в ту ночь… Слушай, а ты Шапкину про Марусю Петровну сказала?