Драконы ночи
Шрифт:
Катя поведала ей «самые последние новости».
– Что же там у них может быть не так с этой экспертизой? – удивилась Анфиса. – А вообще так бывает?
– Порой случается.
– Накурено здесь, может, опять перед сном пройдемся или ты с ног валишься?
Катя попыталась оценить свое состояние: устала она зверски, но, судя по всему, ей такой вот – взвинченной, наполненной впечатлениями – сейчас все равно быстро не заснуть. Ворочаться с бока на бок хуже нет. И она согласилась прогуляться.
В зале ресторана танцевали. Ида и Шапкин выделялись на общем фоне. Она – в том самом красном платье в горох с открытой
– Ходок он тот еще, но с ней ему не справиться. Завертит она его, – вынесла еще один вердикт Анфиса. – Возраст у него для «верчения» самый подходящий – критический.
Джаз тренькал как консервная банка. Над «Далями» взошла луна.
– Опять как вчера, вдоль берега? – спросила Катя. Ей вдруг показалось: нет, этот бесконечный день еще не закончен. Джаз, флирт, луна – все это детали, декорации, как и «поплавки», как заплеванная клеенка, пустые бутылки, рваный халат, мусор…
– Смотри, что у меня есть, – простодушно похвасталась Анфиса, предъявляя карманный фонарик на батарейках. – В сувенирном киоске здесь купила. Если опять встретим там, на берегу, эту старую мымру Петровну, больше она нас в темноте врасплох не застанет.
Они и не подозревали, что ТЕМНОТА на этот раз готовит им совершенно иную встречу.
Глава 28
ПОДОЗРЕНИЕ
Луна тонкой иглой прочертила по воде серебряный шов. Словно Летучий голландец – неуклюжий и ржавый – прошла мимо берега, мимо Кати и Анфисы, бредущих по пляжу, баржа.
– Всю ночь бы вот так идти, – вздохнула Анфиса. – Тут и там, там и тут. Мы с Костей здесь ходили – от «Далей» почти до самой горы здешней.
– Это гора называется Зяблинский холм, мы почти до нее дошли. Где-то там и есть провал.
– Луна как светит, мы с Костей в первый вечер, как приехали, мы… Нет, к черту все, к черту, ничего не хочу помнить, говорить даже о нем не хочу… Давай еще пройдемся немножко.
– А мы что делаем, Анфисочка? – Честно говоря, Катя уже едва ноги волочила.
– Здесь на воле лучше, чем там.
– Где там?
– В Ольгиных владениях. Там как-то нехорошо стало, неспокойно. Ты с Шапкиным когда уехала… Я что-то места себе не находила там одна. Все на нервах сплошных, злые какие-то, ну после того, как Дашу искали. Ольга на Марусю Петровну окрысилась. На Хохлова кричала, разнос охране устроила. С Зубаловыми тоже вся какая-то не такая, напряженная, хотя с ними ничего себе такого не позволила. Да и с чего вроде позволять? Но все равно она как-то по-другому теперь на Зубалова смотрит. Я заметила. По-другому, не так, как раньше. Она за Дашу боится. И может, как знать, сердце материнское ей подсказывает…
– Что подсказывает?
– Ну не знаю, подозревать заставляет, видеть то, чего нет. А на эту несчастную девчушку Настю она вообще смотрела как на какое-то пресмыкающееся, как на гадину, и это… это грех. Грех это, потому что если разобраться, ребенок ни в чем не повинен. А она…
– Подожди, тихо, – внезапно оборвала ее Катя. – Слышишь?
Гул мотора. Плеск волны…
– Кто-то причалил к берегу – там, впереди. По-моему, на катере. – Катя вглядывалась в темноту.
Они с Анфисой прибавили шаг – из чистого любопытства. Зяблинский холм был почти рядом.
– Все, природа кончилась, началась помойка, – хмыкнула Анфиса. – И тут все уже успели загадить. Нет, ты только подумай…
Она осеклась. В лунном свете у самого берега был отчетливо виден небольшой белый катер. А возле него трое – взрослый и двое подростков.
Катя и Анфиса замерли. Троица скрылась в кустах. Взрослый увел подростков с собой – куда-то в темноту, к самому подножию холма.
Взрослый и с ним двое подростков… Подростки и взрослый – ночью, приплывшие тайком в это безлюдное заброшенное место… Ночью – на катере… Кате показалось, что… она узнала катер. Можно, конечно, ошибиться, перепутать в темноте с испугу, но…
– Анфиса, дай мне фонарик.
Лучик скользнул по воде, уперся в борт, выкрашенный белой краской… Нет, как же она могла узнать этот катер – она же не видела его там, на вокзальном перроне, когда его выгружали из товарного вагона. Он был запакован в ящик, и она… она не видела, какой он – белый ли, черный ли… Но она видела двоих мальчишек, которые чрезвычайно интересовались этим плавсредством.
И вот ночью сюда, на свалку, какой-то катер (тот или, может, другой) привез троих – взрослого и подростков. И это в то самое время, когда здесь в городе ищут маньяка-педофила, убившего Мишу Уткина и приславшего Даше Борщаковой рисунок – угрозу, послание-метафору о том, что и она тоже скоро…
– Осторожно, давай за ними, – скомандовала шепотом Катя.
– Чегой-то они, а? Ты видела – мужик какой-то и мальчишки с ним. Он их куда-то повел, а сам по сторонам оглядывается, – Анфиса не на шутку встревожилась. – Ой, мамочка… А вдруг это… Катя, вдруг это ОН?
– Тихо, а то он нас заметит!
Они пробирались сквозь кусты. Фонарик пришлось погасить.
– Вон они, я их вижу! Ой, Кать, у него, кажется, бейсболка на голове, – Анфиса всегда отличалась зоркостью. Однако зоркость на этот раз не прибавила ей ни куража, ни храбрости. – Он их к горе ведет. Смотри, смотри, у него какие-то веревки в руках. И у мальчишек тоже. Что он собирается с ними делать?! И почему они так спокойно, так послушно за ним идут?
Катя, стараясь не споткнуться, не выдать своего присутствия, вытащила на ходу мобильный. Хорошо, что Шапкин дал ей свой телефон. Он там в баре прохлаждается, а может, они уже и в номере обосновались, а тут такие дела… такие дела!
– Алло!
– Роман Васильевич, это я, – прошелестела Катя в телефон.
– Голубка, ты? – Тон Шапкина был коньячен, хрипловат и смущен, словно Катя и вправду застукала его в самый неподходящий момент.
– Бросайте все, немедленно приезжайте… ой, я не знаю, как это место у вас точно называется… ну, где холм этот ваш Зяблинский. Здесь на свалке взрослый, а с ним двое мальчиков. Он привез их с собой на катере. У него какие-то веревки. Я не знаю, но, возможно, он похож на человека, которого вы ищете! Мы с Анфисой здесь, мы идем за ними, мы, конечно, попытаемся ему помешать – если что, но мы…