Драконы Вавилона
Шрифт:
Вилл запустил в тронный зал надуманный им ветер, который мгновенно сдул эльфийских лордов в приемную и погнал их, испуганно визжавших, нелепо взмахивавших руками, по длинным коридорам Арарата, вниз по лестнице и, в конечном итоге, на улицу. Затем Вилл запер за ними дверь. На каком-то повороте Ариэль исхитрился отстать от прочих и забиться за алебастровую кадку с пальмой. Но Вилл никак не мог этого не заметить, а невидимость Ариэля имела значение только во Внешнем Мире. Злорадно ухмыльнувшись, Вилл взорвал алебастровую кадку, надежно обеспечив, чтобы в тело мажордома не попал ни один осколок. А затем ухватил своего недавнего тюремщика за шкирку и скинул в густые заросли терновника.
От души, одним словом, повеселился.
Вилл
Было самое время познакомиться с полученными по наследству силами. Вилл отпустил свое сознание блуждать по домам и улицам города, от разума к разуму.
Он был каменным львом, пере-пере-перечитывавшим без всякой спешки и без всякого удовольствия «Аристократов воздуха», книжонку о гиппогрифах, украденную им у какого-то зазевавшегося деревенского лопуха, и в тысячный раз проклинал этого дурошлепа за жалкий, примитивный читательский вкус.
Он был финансовым следователем из народа тилвит-тег, завершавшим разработку мелкого казнокрада по имени Салем Туссен. Год за годом олдермен исхищрялся переводить общественные средства неким частным (а зачастую имевшим лишь одного хозяина) благотворительным фондам, исходя из упрямого убеждения, что только он один и знает, как и на что их следует потратить. Вилл заставил следователя аккуратно собрать все бумаги, накопившиеся за три года упорной работы, и восемь раз прогуляться к мусоросжигалке, а затем наложил на него вынуждение пойти в ближайший бар, нажраться там до полной отключки и очнуться потом без малейших воспоминаний о каком-то там деле Туссена. В заключение Вилл стер изо всех электронных баз данных все до единой записи, хоть чем-то опасные для его когдатошнего ментора, а заодно переписал избирательные законы, понижавшие явку хайнтов на выборы, и отменил закон, который ограничивал некоторые виды банковских операций.
Он был тощим, как тростинка, шелликоутом, боязливо выбиравшимся на поверхность из жерла полуподземной линии метро. Он принадлежал к общине йохацу, транспортные копы прогнали их из старого обжитого сквота, и сегодня тан-леди послала его наверх за нужным позарез материалом для матрасов — тряпками, стружками, обрывками газет — да чего там только не бывает. На соседний пустырь вывернул грузовик, и шелликоут испуганно забился в тень. Затем его глаза удивленно расширились — из кабины выскочил рыжий карлик, тщательно проверил накладную, пожал плечами и начал скидывать на землю новехонькие, завернутые в пластик матрасы.
Он был одним из лошадиных — тощий, худой, но гордый своим табуном. Так как этот народ не имел и не хотел иметь ничего, кроме слепых от рождения пещерных лошадей, Вилл был не в силах что-нибудь им дать, и он поспешил дальше.
Он был, совсем недолго, госпожой Сереной. Вилл поразился, узнав, насколько она богата. За последние двести лет каждый царь — в том числе, если верить слухам, и панически ее боявшиеся — оставлял госпоже Серене приличное состояние. Вилл заглянул в ее воспоминания, покраснел и постыдно бежал.
Вилл отпустил свое сознание блуждать по всем семнадцати округам столицы, перетекать от хайнта к троллю, карлику и палочнику, через хобтрашей, ночников и ночных гонтов, уличных умников и регулировщиков уличного движения, кошковедьмочек и милкдиков, русалку, притворявшуюся в грошовом стриптизном баре, что хочет совокупиться с шестом, псоглавцев и ониса, клурикона, умиравшего в маленькой комнате над баром, червивцев и ловкачей, подпиливавших золотые монеты, поваров, жуликов и лопушистых лохов, на все согласных слабаков, продажных юристов и благоразумных сантехников, клабберснапперов, водяных и портовых докеров со склонностью к поэзии, подметальщика улиц, тратящего последние тринадцать долларов на лотерейные билеты, игошей, итчикитчев, громил и безработных иммигрантов, младенцев в загаженных пеленках,
И вдруг он увидел лисицу на мотороллере, ехавшую по двухрядной дороге прочь от Вавилонской Башни, увидел и не смог внедриться в ее сознание. Сперва Вилл подумал, что дело просто в расстоянии, слишком уж далеко до нее от Престола, но затем лисица свернула на обочину и резко затормозила.
— Ты здесь, — сказала она. — Я тебя чувствую.
Лисица расстегнула притороченную к сиденью сумку и достала из нее пистолет, а затем куколку, такую крошечную, что она умещалась у нее в кулаке.
— Мы с тобою не были такими уж большими друзьями. — Она хищно улыбнулась, сверкнув белыми острыми зубами. — Но ты же все-таки Натов ребенок, и я дам тебе послабление. — Она разжала ладонь и показала фигурку, грубо слепленную из вара и соломы с клочьями светлых волос, прилепленных к макушке, и пуговицей от одного из Вилловых блейзеров, пришитой к тряпке, изображавшей рубашку. — Догадайся, на чьей крови и чьих соплях лепила я эту штуку? — Она приставила к куколке ствол пистолета. — Еще одна попытка заползти ко мне в голову, и соломенному мальчику каюк. Ты даже не успеешь сообразить, что с тобою случилось. А может, — она ласково улыбнулась, — я просто блефую. Проверь, если хочется.
Лисица убрала пистолет и куколку, села на мотороллер и поехала. Перед тем как исчезнуть за поворотом, она оглянулась и постучала себя по сердцу. «Он здесь, — понял Вилл. — Он живет». Лисица послала ему воздушный поцелуй и пропала из виду: «Счастливо оставаться».
Получив абсолютно полную картину Вавилона, от демонов, чинивших канализацию, до горгулий, восседавших на крыше, Вилл обратился мыслями к войне. Для начала он вошел в мозг лорда Веньянсы, стратега, знакомого ему по встрече в Алкионовом клубе, и быстро выяснил, что заявленные поводы к войне: пограничные споры, идущие еще со времен Хай-Бразильского соглашения, потопление морским змеем у побережья Мах-Мелл чьей-то там канонерской лодки и отказ Дочерей Запада принести в дань чистокровного быка, чья родословная восходит к Финдбеннаху Ай [87] , - куда менее значимы, чем контроль над нефтью Северного моря, стратегические запасы марганца и доступ к Гиперборейским проливам. Чем глубже Вилл вникал, тем туманнее становилось, кто же все-таки был изначальным агрессором и как можно помирить враждующие стороны. Но, ознакомившись затем со стратегией и логистикой, Вилл быстро сообразил, что без адекватной воздушной поддержки Западная военная кампания неизбежно сойдет на нет.
87
Финдбеннах — удивительный бык из ирландского эпоса «Похищение быка из Куалыпе» (его имя означает «белорогий»).
Он принялся менять коды доступа всех боевых драконов ВВС Его Наличествующего Величества, чтобы после любой посадки было невозможно приказать им снова подняться в воздух.
— Ох, Вилл. Ну что же ты тут наделал?
Вилл поднял глаза и увидел, что стоит на темной, всеми ветрами продуваемой равнине. Вдалеке смутно виднелись горные вершины. И ни звездочки в небе. Перед ним стоял ну точно вроде бы Пак Ягодник, но только это был никакой не Пак.
— Я знаю, кто ты такой, — сказал Вилл. — Откройся.