Драконы Вавилона
Шрифт:
Он падал и, падая, впервые постиг природу Обсидианового Престола. Это был более чем символ власти и более чем прибор для окончательной проверки законности нового царя. Эти функции лишь случайно сопутствовали его истинному назначению. Это был центральный распределительный узел, обеспечивавший доступ ко всем электронным и тавматургическим [86] данным, собранным Вавилоном. Здесь хранились вся мудрость и тайны Башни Царей, Вилл мог узнать здесь все, что угодно.
86
Тавматургический —
Только с чего начать?
Вилл сидел у ручья, болтал ногами в воде и беседовал со своим лучшим другом, Паком. Над тростниками суматошно метались стрекозы. Приятно пахло болотной сыростью. На один ошеломительный миг ему показалось, что он все еще в своей деревне и что все его приключения в широком мире — это не более чем морок, насланный Семерыми, чьи капризы и причуды пользовались печальной славой и чьи мотивы неисповедимы. Но затем мимо прошли двое абатва, тащившие на прогибавшемся от тяжести сучке убитого водяного дракона, и он осознал, что находится в вавилонских Висячих садах.
— … настрадался, чтобы попасть сюда и одарить тебя знанием, — говорил Пак. — Вот оно: когда ты умрешь, то вдруг окажешься посреди луга, поросшего короткой зеленой травой, вроде как городской газон. Над головой у тебя будет яркое синее небо, но только без солнца. Там будет дорога, и ты пойдешь по ней, потому что больше и делать-то будет нечего. В конце концов ты увидишь камень — здоровенный, поставленный торчком, как каменная баба. Большинство народа огибает его слева, там дорога сильно утоптана. Но если присмотреться получше, то видно, что есть и путь направо. В тебе не одна кровь, а две, поэтому ты можешь пойти любым путем. Если ты пойдешь налево, то родишься вновь. Что случится, если пойти направо, не знает никто из живущих.
— А я что, мертвый? — опасливо спросил Вилл.
— Нет, конечно же, нет. Поверь мне, если бы ты умер, ты бы знал об этом.
— Тогда зачем ты мне все это рассказываешь?
Пак Ягодник подался вперед и уставил на Вилла пронзительный взгляд своих черных, как омуты, глаз. Лицо у Пака было бледное и опухшее, как у утопленника, только что вытащенного из воды.
— Во всяком случае, не для того, чтобы советовать, какой путь тебе лучше избрать, — это уж твоя воля. Когда подойдет тот момент, ты должен знать, что у тебя есть выбор. У тебя всегда есть выбор.
Только тут Вилл вспомнил, что Пак давно уже мертв, и по коже у него побежали мурашки.
— А ты правда здесь? — спросил он. — Или я тебя просто воображаю?
— Во внутреннем мире нет места для подобных различий. Возможно, я просто ментальный артефакт, сколоченный из твоих воспоминаний и эмоций. А может быть — лично я считаю это более вероятным, — что я посланец из некой далекой страны. — Он улыбнулся широкой лягушачьей улыбкой. — Ты все-таки уселся на Обсидиановый Престол, и теперь мы с тобой можем беседовать без всяких затруднений, вот и все.
— А как это получилось? Почему он меня не убил?
— Потому что ты и есть единственный настоящий царь.
И тут Обсидиановый Престол раскрылся перед ним окончательно. Языком, на котором говорили в рассветные времена, до изобретения лжи, который забылся миллионы лет назад, но был настолько прозрачен, что каждый его слышавший все понимал, Престол сказал Виллу, что он был законным, неоспоримым наследником, а значит, стал сейчас царем. Затем он объяснил ему, как это могло случиться, вернее, как это случилось.
Так вот и вышло, что первые слова, какие произнес Мардук XXIV, Милостью Семерых Царь Вавилонской Башни и Повелитель всей Вавилонии с Присовокупленными территориями, Защитник Фейри, Покровитель Малой Фейри, Вождь Рода сайн-Драко, Владетельный Князь Коронаты и Островов Авалона, Наследственный Лэрд Западного Парадиза, были:
— Ну ты и зараза!
Нат Уилк был его отцом.
Раз произнесенное, это становилось очевидным. Нат подкараулил Вилла на идущем в Вавилон поезде и использовал всю свою хитрость и уловки, чтобы привлечь его к себе. Когда Вилл проявил недостаточное желание стать его напарником, он потерял его багаж, сделав Вилла беспаспортным нищим, существом вне закона. Нат, согласно его же словам, был вавилонским аристократом и сбежал от всего своего богатства. Но у какого аристократа, не считая самого царя, могли столь очевидным образом отсутствовать высокоэльфийские гены? И какому аристократу, не считая опять же царя, мог вообще потребоватьсяпобег?
Нат изолировал Вилла, обучил его хитростям и обману, познакомил его с высшим обществом. Как искусный лучник стрелу, он нацеливал Вилла на задуманную мишень — Обсидиановый Престол. И за все это время он с высокомерным упорством не запятнал себя ни единой ложью. Он обманывал Вилла, разыгрывая роль закоснелого лжеца, сам же при этом всегда говорил простую, неприкрашенную правду.
Сколько раз он называл Вилла сынком?
В висках у Вилла болезненно бился пульс, к горлу подступала тошнота, его запястья стали холодными как лед и мучительно ныли. Вот такие же ощущения испытывал он, сидя в драконовом кресле. Так что же, значит, все то же самое и он никуда не убежал?
Каким-то уголком своего сознания Вилл видел эльфийских нотаблей, тесно стоявших в наблюдательной камере. Они облегченно улыбались и снимали защитные очки. Затем они, непринужденно болтая, толпою ввалились в тронный зал. Они считали, что новый царь все еще оглушен, не вышел из обморока, и торопились отключить его от Престола. В следующий раз, когда Вилл опять воссядет на Престол, все будет совершенно иначе. Они будут следить, не захочет ли он использовать силы Престола в своих собственных целях. У них будут наготове нейроманты, читающие его мысли, а какой-нибудь тупоголовый, но абсолютно лояльный им людоед будет, на случай если Вилл вдруг взбунтуется, держать у его виска взведенный пистолет.
В стране так долго не было царя, что эти ребята совсем позабыли, сколь огромны его возможности.
Вилл покинул Висячие сады и плавал теперь в безбрежном океане информации. Здесь был записан весь Внешний Мир, каждая бензозаправка, каждая травинка и каждый аристократ, и все они, переведенные в двоичную ману, отслеживались в реальном времени. А значит, в соответствии с квантово-алхимическим принципом подобия «как Внутри, так и Снаружи», любая модель, порожденная во Внутреннем Мире будет иметь точное подобие в реальной вселенной.