Драконы Вавилона
Шрифт:
— Ну и сука же ты, Флориан, — ощерился он. — Подставил меня с этим своим долбаным двойником.
Лицо Алкионы застыло, превратилось в мраморную маску.
— Понимаешь ли, есть много направлений проверки претендента на царство, — улыбнулся Флориан. — Ну конечно же, законность его претензий. Но не менее важно быть совершенно уверенным, что кандидат способен быть правителем. Должен признаться, что в этом отношении я сильно в тебе сомневался… Чтобы отвлечь внимание от задуманного побега, ты притворялся стоящим на грани самоубийства. Что же касается самого побега… в общем-то, это было весьма изобретательно, тут нужно отдать тебе должное, но при этом не очень убедительно. Даже при помощи попутного ветра ты не мог всерьез надеяться обогнать и самого простецкого гиппогрифа. Да и вряд ли разумно отдавать столь ненадежное воздушное судно
Глаза Флориана горели желтым волчьим огнем.
— Ты доказал свою лживость, вероломность и жестокость. Из тебя получится прекрасный правитель. Ты прошел свое последнее испытание. У тебя есть все качества, чтобы сесть на Обсидиановый Престол.
19
ЦАРЬ-ДРАКОН
Вилл направлялся на коронацию словно на казнь.
Обсидиановый Престол располагался глубоко во чреве того же самого здания, на верхушке которого примостился Дворец Листьев. Но сперва коронационная процессия семижды обогнула Арарат противусолонь. Причем впереди выступала, расчищая путь, львиная гвардия, а сзади, вперемежку, следовали духовые оркестры, колонны вивернов [84] и пауколапые гегемоты, лицедеи выплясывали с мячами, а циркачи жонглировали пылающими факелами. Вилл сидел на лошади, уступавшей мощью и красотой разве что самой Эпоне, а слева и справа его охраняли отряды телохранителей, сформированные из людей-скорпионов.
84
Виверны — геральдические драконы, крылатые, двулапые, со скорпионьим жалом на конце змеиного хвоста.
Перед ним танцевали нимфы в длинных белых туниках, осыпавшие все вокруг лепестками роз и ловко крутившие маршальские жезлы.
На тротуарах толпились несметные орды зевак. Зеваки были и в окнах всех окрестных зданий, те же, которые умели летать, густо обсели все крыши и стаями кружили в небе. Восторженные крики и здравицы сливались в сплошной пандемониум. Везде, где ни проезжал Вилл, с тротуаров выпускали сотни ярких воздушных шариков, и они устремлялись вверх сквозь сыплющийся вниз дождь разноцветных конфетти и стаи только что выпущенных голубей, которые, ошалев от нежданной свободы, выписывали в небе дикие пируэты. Все было организовано несравненно лучше, чем его Выдвижение, но казалось в то же время как-то очень зарепетированным и не совсем натуральным. Настроение толпы было не столь уже радужное, приветственные крики звучали не так спонтанно. Букентавры [85] , трусившие вслед за Виллом, разбрасывали пригоршни золотых солейлей и серебряных лунаров с его профилем на аверсе, только что вышедших из-под чеканного пресса. Это должно было символизировать, что его правление начинается с изъявления щедрой благожелательности, но зеваки бросались на монеты, как изголодавшиеся шакалы, и на всем пути Вилла постоянно вспыхивали потасовки.
85
Букентавры — полулюди-полубыки.
Вилл ехал со склоненной головой, потому что мысли у него были мрачные и ему не хотелось, чтобы кто-нибудь прочел их по его глазам.
— Улыбайтесь, сэр, — прошептал ему на ухо Ариэль. — Помашите им рукой.
Вилл через силу поднял руку и помахал. Было как-то нечестно не ответить на приветствия граждан, но он не мог заставить себя улыбнуться. Ну не мог он любить их
А затем, как-то слишком уж быстро, шествие завершилось.
Вилл оказался там, откуда начинал. Когда он спешивался, три ряда горнистов со сверкающими горнами сыграли героическую фанфару, специально сочиненную для этого случая. Сатрапы вассальных государств бросались ниц, образуя своими спинами ковер для его шагов. Знаменитейшие знаменитости резво выскакивали из своих лимузинов и неслись, отталкивая друг друга, к Арарату, чтобы распахнуть его двери.
Он вошел. Хотя все охранники и политики, участвовавшие в процессии, хлынули за ним потоком, лишь малая их часть сумела попасть в вестибюль. И еще меньшая часть сумела втиснуться вместе с ним в первый поданный лифт, и как-то так вышло, что очень многие куда-то пропали за время пути по длинным узким коридорам. Когда же за Виллом захлопнулись стальные двери тронного зала, Вилл с тревогой осознал, что его сопровождение уменьшилось до двух людоедов, державших его за руки, и Флориана Л'Инконну, указывавшего им путь.
— Наступает момент, иже воздаст вам за все, — сказал Ариэль. — Сэр.
Вилл оглянулся и увидел, что никто за ним не идет.
— А где же все? — растерянно спросил он, а тем временем людоеды сажали его на престол.
Кожаные ремни обездвижили его руки и ноги, еще один ремень затянул его грудь. Он не мог пошевелиться.
В тесноватой комнате со стенами из шлакоблоков тускло горела одна-единственная лампочка. На полу по соседству с престолом были видны какие-то потеки, а может быть, и следы огня. В воздухе воняло гарью. В одной из стен имелось большое окно. По ту сторону окна выстроился длинный ряд эльфийских нотаблей в темно-синих защитных очках и просвинцованных куртках. Все они смотрели на него, смотрели холодно и бесстрастно.
— Что здесь происходит? Почему на них вся эта защита?
— Так, пустая предосторожность.
Флориан открыл безликий инструментальный шкафчик и вытащил оттуда путаницу кабелей и проводов. Людоеды тут же принялись распутывать их, а затем втыкать в стенные розетки и какие-то электрические приборы. На голове у Вилла затянули гладкий металлический обруч шириною приблизительно в половину ладони.
— Ваша корона. — Флориа взял длинный провод с «крокодилами» на концах и прицепил одного «крокодила» к короне, а другого к чему-то похожему на генератор.
— Не понимаю, — сказал Вилл, стараясь побороть подступавшую панику. — Я представлял себе все как-то иначе.
Людоеды мазанули его шею слева и справа какой-то липкой заразой и прикрепили к ней два электрода.
— Если будет тошнить, — предупредил Флориан, — постарайтесь отвернуть голову в сторону, чтобы ничего здесь не закоротить.
— А что, это очень возможно?
— Бывает все, сэр, — чопорным голосом сказал Ариэль. — Может случиться, что вы к тому же обгадитесь.
К своему полному ужасу, Вилл почувствовал, что на глаза ему набегают слезы, и постарался их сморгнуть.
— Пожалуйста, — попросил он, — только не так. Позвольте мне умереть хоть с каким-то подобием достоинства.
Ему никто не ответил. Людоеды ушли. Затем ушел и Флориан Л'Инконну, сухо поклонившись, перед тем как захлопнуть дверь снаружи.
Вилл остался один.
Минуту спустя Флориан появился по другую сторону окна, он надел защитную куртку и очки и присоединился к прочим наблюдателям. Эльф, стоявший у другого конца окна, повернулся к стене, и Вилл впервые заметил там большой рубильник, зафиксированный в выключенном состоянии двумя предохранительными болтами. Эльф вытащил из кармана отвертку и неторопливо, но умело вывернул болты. А затем взялся за ручку рубильника.
— Постарайтесь расслабиться, сэр, — прозвучал из паршивого динамика жестяной голос Ариэля. — Вы можете ощутить легкое неудобство.
Мир словно взорвался.
Вилла ударило по глазам ослепительное сияние, и он провалился.
Рассыпая по пути фейерверки искр, Вилл падал сквозь бесконечный мрак. Мрак был виртуальный, так что, строго говоря, его не было, однако чувство падения было абсолютно реальным, потому что он погружался все глубже и глубже в неосязаемый мир духов. Вилл раскинул руки, так что стал походить в собственном представлении на акварель Уильяма Блейка с изображением падающей звезды.