Драконы весеннего рассвета
Шрифт:
Суровое лицо Речного Ветра было черно от горя и гнева.
— Что все-таки случилось? — мрачно спросил он Полуэльфа.
— Рейстлин сказал, что он… Ох, не могу говорить об этом! Не сейчас!.. — Танис содрогнулся и замотал головой. Перегнувшись через фальшборт, он посмотрел в стремительно мчавшуюся мутную воду. Тихо выругался по-эльфийски, — а он нечасто употреблял этот язык, — и обхватил голову ладонями…
Речной Ветер дружески положил руку ему на плечо.
— Вот все и сбылось, — проговорил он. — Тогда, во сне, маг тоже ушел и бросил брата на верную гибель…
— А я всех подвел, как и тогда, — неверным голосом пробормотал
— Друг мой, — сказал Речной Ветер, растроганный мукой, звучавшей в его голосе. — Не нам судить о путях Богов…
— Да при чем тут Боги!.. — яростно выкрикнул Танис. Вскинув голову, он изо всех сил ударил по поручню кулаком: — Я, я это! Мой выбор!.. Все эти ночи, пока мы любили друг друга, пока я сжимал ее в объятиях… Знал бы ты, сколько раз я говорил себе: а почему бы и не остаться здесь, с ней, навсегда?.. Как после этого я могу осуждать Рейстлина? Чем я лучше него? Нас обоих поработила страсть… Всесжигающая страсть…
— Только не тебя, Танис, — ответил Речной Ветер. Могучими руками сгреб Полуэльфа за плечи и заставил смотреть себе прямо в глаза. — Ты не пал жертвой своей страсти, как маг. Если бы ты вправду был рабом страсти, ты остался бы с Китиарой. Но ты же оставил ее, Танис!
— Да, я оставил ее, — с горечью прошептал Полуэльф. — Я ушел крадучись, словно воришка… Да, я должен был бы гордо бросить ей в лицо правду… Она бы прикончила меня на месте, но зато вы были бы в безопасности. Вы могли бы спастись… Да и моя смерть оказалась бы куда легче, чем… Но у меня не хватило мужества, и вот результат… — Полуэльф стряхнул руки варвара со своих плеч. — Если бы мое малодушие погубило только меня…
Он обвел глазами палубу. Берем, с отрешенным лицом, по-прежнему стоял у руля, сжимая бесполезный штурвал. Маквеста еще пыталась что-то предпринимать; она выкрикивала команды, силясь заглушить рев ветра и низкий, рокочущий гул, исходивший из пучин водоворота. Но команда, пораженная ужасом, более не слушала своего капитана. Кто-то богохульствовал. Кто-то молился. Кто-то плакал. Большинство хранило молчание, завороженно взирая на гигантскую воронку, неотвратимо увлекавшую их в бездонное черное жерло.
Вновь ощутив на своем плече руку варвара, Танис хотел отстраниться, но Речной Ветер удержал его.
— Танис, брат мой, — проговорил он. — Ты избрал этот путь еще в Утехе, в гостинице «Последний Приют», когда решил оказать помощь Золотой Луне. Гордыня побуждала меня тогда отказаться от твоей помощи и тем обречь нас обоих на гибель. Но ты не отвернулся от попавших в беду, и мир принял весть об учении истинных Богов. Мы вернули на землю дар исцеления. Мы принесли надежду… Помнишь, что сказала нам Хозяйка Омраченного Леса? Не горюйте о тех, кто исполнил свое предназначение в жизни. Подумай же сам: разве мы его не исполнили? Кто знает, скольких жизней мы коснулись в пути? Мы сеяли семена надежды, и семена эти взойдут великой победой. Что с того, что для нас битва окончится?.. Другие поднимут наши мечи и продолжат наш бой…
— Красно ты говоришь, житель Равнин, — огрызнулся Танис. — Скажи-ка лучше по совести: неужели смерть уж прямо так и не огорчает тебя? У тебя ведь есть, ради чего жить: Золотая Луна… Дети, которых она могла бы тебе родить…
По лицу Речного Ветра прошла мгновенная судорога боли. Он стремительно отвернулся, но Танис заметил… И вдруг все понял. Он обреченно закрыл глаза…
— Мы
Танис заплакал. Мучительные рыдания выворачивали наизнанку самую его душу. Речной Ветер обнял его.
— Тех валлинов больше нет, Танис, — продолжал он негромко. — Что мы смогли бы показать нашему ребенку? Лишь обугленные, гниющие пни. Зато теперь он увидит их такими, какими сотворили их Боги, в стране, где деревья не умирают… Не горюй, друг мой и брат. Ты помог дать людям настоящую веру. Надейся же на Богов…
Танис высвободился из его рук. Он так и не смог заставить себя посмотреть Речному Ветру в глаза. Заглядывая в собственную душу, он видел ее подобной несчастным деревьям Сильванести, вечно корчащимся под пыткой. Вера?.. У него не было веры. Боги были ни при чем — все решения принимал он, и только он сам. Это он по собственной воле отрекся от всего, что ни было в его жизни дорогого — от своей эльфийской родины, от любви Лораны… Почти отрекся даже от дружбы… Лишь верность Речного Ветра — поистине, верность, достойная лучшего применения, — избавила его от этой последней потери…
Эльфы не признавали самоубийств, почитая их святотатством и надругательством над даром жизни — величайшим из даров. Но Танис, глядя на багровые волны, нетерпеливо понукал их: «Скорее!..»
Пусть смерть будет быстрой, молился он неизвестно кому. Пусть кровавые воды сомкнутся над моей головой и позволят мне укрыться в их глубине. А если Боги в самом деле есть… Если они слышат меня… Прошу об одном: пусть о моем позоре никогда не узнает Лорана. Я и так слишком многим успел причинить боль…
Но едва успел он вознести эту молитву — он надеялся, свою последнюю, — как на палубу легла тень черней самой черной штормовой тучи. Танис услышал крик Речного Ветра и пронзительный вопль Золотой Луны… Рев воды тут же заглушил все голоса: корабль начал погружаться, засасываемый водоворотом. Все-таки Танис посмотрел вверх… И увидел прямо перед собой горящие красные глаза огромного синего дракона. Это был Скай. А на спине его сидела Китиара.
Зов бесценной добычи, обещавшей немыслимую победу, оказался сильнее опасностей, поджидавших их в сердце Вечного Шторма. Вдвоем преодолели они страшную бурю, и наконец, выпустив когти, Скай ринулся с грозового неба прямо на Берема.
Тот стоял неподвижно, словно пригвожденный к палубным доскам. И смотрел на пикирующего дракона беспомощно, будто во сне… Зато Танис точно проснулся. Прыжком пересек он палубу, которую уже заливала вода, и со всего размаха ударил Берема в живот, спиной вперед отшвырнув его прямо под опрокидывавшуюся волну. Танис вслепую ухватился за что-то и удержался на палубе. Когда волна схлынула, Берема не было. Над головой раздался яростный крик раздосадованного дракона.
Китиара что-то кричала Скаю, указывая на Таниса. Красные глаза чудовища обратились на Полуэльфа. Вскинув руки в жалкой попытке защититься, Танис смотрел и смотрел в пылающие зрачки Ская, отчаянно боровшегося с безумными штормовыми ветрами… Это спасение, подумалось Полуэльфу. Страшные когти придвигались все ближе.