Драконы весеннего рассвета
Шрифт:
— Боги! — испуганно ахнул Карамон. Каким-то чудом богатырю удалось ухватить Таниса, как раз собравшегося сойти с золотого настила, и оттащить его назад.
— Попались! — хрипло выговорил Полуэльф, глядя, как кувыркаются в долгом полете бревна и доски. Ему казалось, вместе с ними падала в никуда и его душа. На той стороне пронзительно завизжала Тика. Торжествующие крики драконидов похоронили ее голос. Но почти сразу их вопли перекрыл чудовищный треск, и восторг сменился ужасом…
— Танис! Танис! Ты только посмотри! — в восторге заорал Тассельхоф. — Во дают!..
Танис обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как валится в пропасть, увлекая с собой большую часть драконидов, остаток деревянного моста. Золотой настил затрепетал под ногами…
— Сейчас мы тоже!.. — прокричал Карамон. — Ведь его ничто не поддержива…
У него перехватило горло. Издав какой-то придушенный звук, он медленно повел глазами кругом.
— Не может быть, — пробормотал он. — Не может быть…
— Может, оказывается, — Танис судорожно вздохнул.
Волшебный золотой пролет весело поблескивал в закатных лучах, вися в воздушной пустоте посередине каньона, а деревянные обломки вперемешку с драконидами летели вниз, вниз, на далекое дно. Четверо, стоявшие на золотом настиле, смотрели попеременно то на бешеную реку глубоко под ногами, то на широкие провалы, отделявшие их и от одного берега, и от другого.
Какое-то время над пропастью царила полнейшая, поистине мертвая тишина. Потом Фисбен с торжеством повернулся к Танису.
— Отличное заклинание! — гордо выговорил маг. — Ну что, веревка найдется?..
Тике перебросили веревку, и они с гномом накрепко привязали ее к дереву. Потом, друг за дружкой, Танис, Карамон, Тас и Фисбен слезли с моста, и Берем по очереди вытащил их на берег. Когда наконец все они ступили на твердую землю, было уже совсем темно. Спутники валились с ног от усталости. Они были до того измотаны, что не стали разыскивать никакого укрытия — просто разложили свои одеяла в роще корявых сосенок и выставили стражу, и те, кому не надо было караулить, мигом уснули.
Когда Танис проснулся на следующее утро, у него болели все кости. И первым, что он увидел, были яркие солнечные блики на золоте чудесного моста — тот так и висел над пропастью безо всякой опоры.
— Не собираешься избавляться от этой штуковины? — спросил он старого мага, помогавшего Тасу раздавать завтрак. Завтрак состоял из квит-па — эльфийских сушеных фруктов.
— И хотел бы, да что-то не получается, — вздохнул Фисбен, тоскливо поглядывая на сверкающее чудо.
— Он уже попробовал несколько заклинаний, — сказал Тас и кивнул на ближние деревья: одна сосна была сплошь заплетена паутинами, другая — сожжена до головешек. — Я и то посоветовал ему прекратить, пока не превратил всех нас в сверчков или еще что похуже…
— Неплохая идея, — мрачно сказал Танис, глядя на блестящее золото. — Осталось только стрелочку на скале нарисовать, чтобы никто уже точно не сбился с нашего следа…
Покачав головой, он подсел к Карамону и Тике.
— А они от нас не отстанут, это уж точно, — проворчал Карамон, без особой охоты жуя квит-па. — Драконов свистнут, чтобы те их перенесли…
Воитель вздохнул и спрятал едва початый завтрак в кошель.
— Что-то ты совсем не ешь, Карамон… — Забеспокоилась Тика.
— Да я не голоден, — буркнул он и поднялся. — Пойду лучше разведаю, что там дальше…
Навьючив на себя заплечный мешок и оружие, он двинулся вперед по тропе. Тика опустила голову и принялась собирать вещи. Она старательно избегала взгляда Полуэльфа, но он все-таки спросил:
— Опять Рейстлин?..
Тика замерла. Ее руки бессильно опустились на колени.
— Неужели так будет всегда? — беспомощно выговорила она, с любовью и состраданием глядя вслед великану. — Не понимаю я этого…
— Я тоже, — сказал Танис, следя за тем, как исчезает в чаще Карамон. — Хотя не мне о том судить: у меня-то ни брата, ни сестры никогда не было…
— А я понимаю! — сказал Берем. Сказал негромко, но с такой страстью в голосе, что Танис невольно оглянулся.
— О чем ты?..
Но тоскующее, жаждущее выражение уже пропало с лица Вечного Человека.
— Да так… — Пробормотал он. — Ни о чем…
— Погоди-ка, — Танис быстро поднялся на ноги. — Почему ты говоришь, что понимаешь Карамона?
И он взял Берема за плечо.
— Отстаньте от меня!.. — закричал тот и рывком сбросил его руку.
— Слушай, Берем, — сказал Тассельхоф, поднимая голову и улыбаясь с таким видом, точно не слышал ни слова. — Я тут разбирал свои карты и обнаружил одну, с которой связан прелюбопытнейший случай…
Метнув на Таниса затравленный взгляд. Берем отодвинулся туда, где, скрестив ноги, сидел обложенный картами Тассельхоф. Присев рядом с ним на корточки, Вечный Человек вскоре с детским интересом слушал одну из Тасовых бесконечных историй.
— Лучше не трогай его, Танис, — посоветовал Флинт. — И вообще, если он и понимает Карамона, так разве потому, что у самого мозги набекрень не хуже, чем у Рейстлина!
— Может, и так, — сказал Танис, усаживаясь рядом с гномом и принимаясь за свою порцию квит-па. — Вообще-то надо бы нам поскорей уносить отсюда ноги. Если нам повезет, Тас подберет карту…
— Толку от его карт!.. — презрительно фыркнул гном. — Последний раз, помнится, его карты завели нас в морской порт, где и в помине не было моря!..
Танис спрятал улыбку в бороде.
— Будем надеяться, на сей раз получится по-другому, — сказал он. — Все лучше, чем следовать указаниям Фисбена…
— Это уж точно, — ворчливо согласился Флинт. Искоса глянув на старого мага, он наклонился поближе к Полуэльфу и спросил громким шепотом: — Ты никогда не задумывался, каким образом он уцелел тогда в Пакс Таркасе?
— О чем только я не задумываюсь, — так же тихо ответил Танис. — Сейчас, например, меня больше всего волнует, как ты себя чувствуешь.
Гном заморгал: неожиданный вопрос застал его врасплох.
— Лучше не бывает! — отрезал он наконец. И покраснел.
— Я же вижу, как ты то и дело трешь левую руку, — продолжал Танис.
— Ревматизм! — пробурчал гном. — Ты же знаешь, по весне он вечно мне житья не дает. Чему, кстати, немало способствует и спанье на земле. Ты что-то там говорил насчет уносить ноги… — И гном принялся упаковывать свои пожитки.