Дракула, любовь моя

Джеймс Сири

Я уже давно не видела такой радости и возбужденного предвкушения на лице Джонатана.

— Ты ездил в город? — спросила я, подойдя к нему.

— Да. Я увидел кое-что в витрине магазина и подумал о тебе. — Он положил коробку на кровать. — Ну же, открывай.

Я открыла коробку и ахнула от восхищения. Внутри лежал длинный светлый шерстяной плащ, отороченный пятнистым белым горностаем, и шапка из того же меха.

— Ах! — воскликнула я, немедленно завернулась в роскошные складки плаща и пробежала пальцами по мягкому меховому воротнику. — Джонатан! Он великолепен.

Уверена, это стоит целое состояние.

— Мне нет дела до цены. Если я не ошибаюсь, ты мечтала о нем с детства.

Я не вполне поняла его замечание, однако надела горностаевую шапку и подошла к зеркалу — взглянуть на свое отражение.

— Я похожа на королеву.

В тот же миг я вспомнила детскую мечту, на которую только что намекнул Джонатан. Наши взгляды встретились в зеркале, и по его улыбке стало ясно, что мы думаем об одном и том же.

— Тебе было шесть-семь лет, — тихо сказал Джонатан. — Мне всего на пару лет больше.

— Мы играли в переодевания в гостиной твоей матери в приюте.

— Ты была королевой, закуталась в потрепанную старую белую скатерть вместо мантии. Я изображал твоего подданного. — Он усмехнулся и повторил ту памятную сцену — взял зонт, протянул его мне, торжественно встал на колени, склонил голову и произнес: — Ваше величество!

Я улыбнулась, коснулась зонтом его правого и левого плеча и объявила повелительным тоном:

— Я посвящаю тебя в рыцари. Встань, сэр Джонатан. Можешь поцеловать мне руку.

Он встал, приложился к моей руке, после чего изысканно раскланялся и сказал:

— Клянусь вам в верности, ваше величество. Я буду защищать вас до конца своих дней.

Наши взгляды встретились, и мы расхохотались.

— Совсем об этом забыла.

— В тот день ты пожелала, чтобы родители нашли тебя. Ты мечтала оказаться принцессой и еще поклялась, что однажды наденешь длинный белый плащ, отороченный лучшим горностаем.

— Как ты только это помнишь? — удивленно спросила я.

— Я все о тебе помню. Ты всегда была для меня принцессой. — Он смотрел на меня с теплом и любовью, как прежде, когда я еще не была заклеймена.

— Ах, Джонатан!

— Мина, последние месяцы были для меня настоящим адом. — Муж шагнул вперед и взял меня за руку. — Я понимаю, что ты испытывала то же самое, знаю, что последнюю неделю… сторонился тебя. Меня терзают угрызения совести, и я хочу извиниться перед тобой.

— Джонатан, не стоит, — поспешно сказала я. — Это я тебя сторонилась. Тебе не надо извиняться.

— Нет, надо. Я знаю, почему ты молчишь. Тебя вынуждает яд, проникший в твою кровь. Я позволил ему отравить и мою душу. Всю неделю я смотрел на тебя так, будто ты замарана или нечиста, боялся прикасаться к тебе, говорить с тобой. Я позволил друзьям убедить меня в том, что ни в коем случае не должен выдавать наши планы! Ни словом, ни намеком, ни жестом!

— Они вправе так говорить! — перебила я. — Ты не должен мне доверять. Ведь если граф способен читать в моем разуме…

— К дьяволу графа и его чертовы фокусы! Мне плевать, если он слышит каждое мое слово. Мне ненавистно что-либо скрывать от тебя, держать язык за зубами. Ты моя жена, Мина. Я люблю тебя, любил всю жизнь. Между нами не должно быть секретов.

Мои щеки густо покраснели, я отвела глаза и согласилась:

— Ты прав, не должно быть.

— Если я и дальше буду скрывать свои мысли, боюсь, мы отдалимся еще больше, — настойчиво продолжал он. — Между нами закроется дверь. Я не хочу этого, не желаю больше молчать. — Джонатан заключил меня в объятия. — Мы уезжаем завтра. Нам предстоит далекое путешествие, но мы будем вместе. Всего через неделю или две все закончится.

— Правда?

— Я надеюсь на это. Но если дело займет больше времени или, боже упаси, наша попытка провалится, я хочу, чтобы ты знала: я тебя не брошу, Мина. Если придется, я буду преследовать это злобное чудовище до края земли, чтобы освободить тебя! Клянусь, я сделаю все, что угодно, чтобы низвергнуть его в адское пламя до скончания веков! — Он поцеловал меня и крепко сжал в объятиях.

«Ах! — подумала я, обнимая мужа. — Что делать со столь пылкой и незаслуженной верностью? Откуда Джонатану знать, что мне меньше всего на свете хочется, чтобы он исполнил свое обещание, данное с такой любовью и самоотверженностью?»

В ту ночь Джонатан занялся со мной любовью. Мы были близки впервые почти за две недели, с тех пор как уехали из Эксетера. Когда он заключил меня в объятия, мне так не терпелось выразить свою любовь, что, судя по всему, я ответила на его ласки чуть более страстно и творчески, чем обычно.

— Миссис Харкер, что вы делаете? — наконец спросил Джонатан, несколько озадаченный.

— Не знаю, — тихо сказала я. — Тебе не нравится?

— Нравится, — ответил он.

Несмотря на темноту, я разглядела широкую улыбку на его лице. Вскоре муж набросился на меня. Я внесла несколько предложений, которые он встретил с удивлением, но охотно принял.

Полагаю, наша близость глубоко удовлетворила обоих.

После, когда я томно потягивалась в его объятиях, он повернулся ко мне и заметил с лукавой усмешкой:

— Похоже, в вампирской крови, текущей в твоих жилах, есть свои преимущества.

Мы невольно расхохотались.

Мы выехали с вокзала Чаринг-Кросс через шесть дней после отбытия Дракулы, утром двенадцатого октября. С собой мы взяли всего по одной смене одежды, и, когда пересекали Ла-Манш на пароме, я была благодарна Джонатану за прекрасный белый шерстяной плащ, который защищал меня от свежего морского воздуха. Мы прибыли в Париж той же ночью и расположились на заказанных местах в «Восточном экспрессе». Не покидая поезда ни днем ни ночью, вечером пятнадцатого октября мы достигли Варны, портового города на Черноморском побережье восточной части Болгарии, и заселились в гостиницу «Одессус». [21]

21

Одессус — латинское название Варны.