Драма 11
Шрифт:
Мотор «Волги» ревел, Иванушка-водитель замечтался, забыв переключить передачу. Мы мчались по пустынной улице Большой Руки, которая носила название «Гагарина». Меня укачивало на заднем сиденье, и я в трясущемся советском салоне с любопытством изучал эту богом забытую дырень. За машиной носились дворовые собаки и мальчишки с палками. На завалинках у дома сидели высохшие мужики, распивая самогон, а рыхлые бабы их занимались домостроем – развешивали белье, выхлопывали ковры, пололи огород. Разруха была в каждом доме, в каждой голове, позвольте перенаправить к классику. Я порядком заскучал от однообразия пейзажей, запахов и звуков, но мы приехали к месту назначения, и я взбодрился, предвкушая интереснейшее продолжение дня. На старом, еще досоветском здании я заметил
– Ну, бывай, – бросил я Ивану, выходя из автомобиля. – Приедешь через пару часов. Если что-то в повестке изменится, я позвоню.
– Хорошо, Илларион Федорович, – кивнул извозчик и был таков.
Уверенной аристократической походкой я направился к зданию из позапрошлой эпохи, приблизился к четверке замерших в предвкушении обывателей и принялся с любопытством их изучать. Сперва мой взгляд пал на лысеющего пятидесятилетнего капитана полиции, который был здесь, судя по всему, главным. Редкие его волосы уже в отдельных местах окрасились сединой, синяя форма была измятой, протертой и давно утратила соответствие размерам этого растолстевшего полицая. Лоб капитана был наморщен, на щеках проступала щетина, маленькие карие глазки изучали мою персону с типичным ментовским недоверием. Взгляд этот был странным, не похожим на те взоры, которые обычно принадлежат мелким божкам, обитающим в провинциях, где им дозволено куда больше, чем прочим. Капитан курил дешевые сигареты, сильно затягиваясь, и тяжело вздыхал каждый раз, когда его взор встречался с моим. Он выглядел как служивый старый пес, который давно устал от этой тяжкой службы, но деться никуда не мог. Рядом с ментом была дама. Судя по виду, городская, ухоженная. В строгом костюме – блуза плюс юбка, да и туфли на небольшом каблуке в придачу. Явная гостья, залетная. Строгий вид, очки, волосы аккуратно убраны, на лице минимум косметики. Скорее всего, дама была наделена значительными полномочиями и прибыла сюда по какому-то важному поручению. Далее я встретился взглядом с пьяненьким пареньком лет девятнадцати, который тут же взор свой отвел, распознав во мне натурального стервятника, готового к атаке без лишних прелюдий. У паренька было испещренное прыщами лицо, нелепый пух под носом, тонкие поджатые губы и взъерошенные, давно не стриженные волосы. Носил он некогда черную, а ныне серую футболку, подкатанные джинсы, которые были больше на несколько размеров, и протертые кроссовки. Последним в этой великолепной четверке был сурового виду мужик, который весил, похоже, за сотню. С косматой бородой, с тяжелым взглядом и волосатой грудью, он был единственным из всех, кто смотрел на меня открыто, без каких-либо стеснений.
– Добрый день, – проговорил капитан, когда я приблизился к ним. Он отбросил в сторону окурок и протянул мне свою руку. – Вы, должно быть, Илларион?
– Вы в этом не уверены? – спросил я и нахмурился, глядя на его руку. Нехотя пожал.
– Нет, уверен, – он насупился, поглядывая искоса на то, как тщательно я вытираю свою ладонь платком после рукопожатия. – Капитан Соловьев Виктор Иванович. Начальник отделения полиции по Большой и Малой Руке, он же участковый, да и все прочие должности по линии МВД в радиусе деревни тоже мои. Это Валерия Георгиевна, уполномоченный по правам ребенка в Свердловской области, – капитан указал на строгую женщину. Та ограничилась сдержанным кивком. – Мой помощник Дмитрий, – прыщавый юнец дернулся сначала, чтобы протянуть руку, но тут же отпрянул, видимо, поменяв планы, – и наш местный кузнец Всеволод. Он возглавляет добровольческие отряды по поискам пропавшей девочки.
– Любопытно, – я еще раз заострил взгляд на непрошибаемом кузнеце… Надо же, в двадцать первом веке, когда частные космические компании отправляют туристов на орбиту, в Большой Руке все еще обитает кузнец. – Илларион Федорович Лихачевский, граф и журналист из «Атлас Медиа», – представился я.
– Илларион Федорович прибыл к нам с целью осветить ситуацию с пропажей девочки в средствах массовой информации, а также оказать следствию содействие с целью скорейшего разрешения данной ситуации, – добавил капитан Соловьев.
– И какую помощь журналист может принести нам? – буркнул кузнец Всеволод. Бас его ударил по моим перепонкам, и я сцепился взглядом с этим то ли Ильей Муромцем, то ли все-таки Алешей Поповичем.
– Значит, так, – я откашлялся. – Помогать вам я не собираюсь. Не было еще такого случая, чтобы кость помогала собаке. Я найду девочку благодаря своим навыкам и возможностям, и вы, если и правда заинтересованы в том, чтобы она нашлась, будете мне всячески содействовать, а лучше – не мешать. Так что я еще подумаю, принимать мне вашу помощь или же действовать самому.
Дамочка из центра усмехнулась. Помощник Дмитрий испуганно смотрел то на своего начальника, то на разъяренного кузнеца, настроение которого еще до нашей встречи было опущено ниже ватерлинии. Что ж, я привык, что после разговоров со мной ватерлиния сдвигается на несколько пунктов вниз. Капитан Соловьев сразу принял правила игры, ибо один звонок из центра еще до моего прибытия в Большую Руку способен пробудить в людях системы чувство ответственности.
– Что вам нужно? – спросил полицейский после мхатовской паузы.
– Введите меня в курс дела, обрисуйте детали и охладите виски, – я достал из портфеля начатую бутылку с этикеткой, на которой красовалась цифра «21». Ставлю на кон все свое состояние, что ни один из четверых и знать не знал, что это за магическая вода. Юный Дмитрий облизнулся, кузнец сплюнул себе под ноги, дамочка из Екатеринбурга в очередной раз фыркнула, а ответ снова держал Соловьев.
– У нас поиски начинаются, – развел руками участковый. – Вся деревня прочесывает периметры с утра до ночи. Мы как раз координируем действия.
– Без вас работа не остановится, капитан, – пожал я плечами. – Пара часов, проведенных вместе, будет куда полезнее для следствия, чем метания по лесам и полям, это я знаю наверняка. К тому же вас предупреждали о моем прибытии, не так ли?
Капитан не ответил. Он дал второпях какие-то указания своему помощнику и отправил всю троицу прочь. Сам же, указав рукой на вход, проследовал за мной в участок. Диктофон мой уже давно был включен, и я прошел под своды здания, куда главная медведевская реформа доберется, судя по всему, еще не скоро. Слева была камера для содержания нарушителей спокойствия, но она пустовала, напоминая о себе лишь запахом мочи и блевотины. Деревянный пол скрипел, свет моргал, по стенам ползали кривые трещины, испещряющие штукатурку многолетней давности. Типичный вертеп со всеми атрибутами «имперского величия». Здесь работали пять человек – сам начальник, сторож Игнат на входе, секретарь, техник и помощник капитана Дима.
Кабинет начальника представлял собой скромный вонючий угол с окном без стекла, с огромным советским сейфом, тремя столами, которые были завалены папками с бумагами, с полными окурками пепельницами и «царским» портретом на стене. Соловьев убрал кипу прошитых бумаг со стула и указал мне присаживаться. Сам, тяжело вздыхая, уселся на табуретку у своего рабочего стола. Открыл небольшой холодильник в углу, достал брикет льда и посмотрел на виски, который я все это время держал в руках.
– Вода проточная? – я покосился на лед, не спеша расставаться с бутылкой.
– Обижаете. Почище вашей городской будет, – буркнул капитан. – И освященная вдобавок, так что не подумайте.
Доводы показались мне убедительными, виски перекочевал на стол, Соловьев ловким движением откупорил бутыль, плеснул в граненые стаканы граммов по сто и насыпал льда. Осушил одним махом свою порцию и тут же закурил, откидываясь на спинке табурета. Я же отпил немного и поставил стакан на стол, доставая из портфеля необходимую атрибутику – свой планшет, диктофон, заметки и карту местности.