Драма 11
Шрифт:
Я достал смартфон, сфотографировал интересующие меня детали и прошелся по комнате, изучая убранство. Капитан Соловьев озабоченно стоял в проходе, глядя с недоверием то на труп старика, то на меня.
– У вас не найдется… – заикнулся он, когда я полез в книжный шкаф.
– На кухню, – прервал я.
Мы прошли с ним на кухню, я сбросил перчатки и достал из своего чемодана бутылку виски. Соловьев быстро нашел нам чистые стаканы, и мы налили по сотне. Он опрокинул разом, я медленно цедил.
– Кто он такой? – спросил я, отодвигая занавеску на окне. В огороде дежурили
– Дед-то? – нюхая рукав голубой рубашки, переспросил капитан. – Матвей. Дед Матвей. Жил тут себе тихо-тихо. Ни с кем не общался особо. Затворником был вроде. Я его не знал толком, да и жители тоже не много чего о нем сказать могут. Жил на отшибе, никого не трогал. Не знаю даже… Не знаю, – он покачал головой и тупо уставился в стену. – Не знаю, не укладывается как-то.
– Не раскисай, кэп, – хмыкнул я. – Ты тут вроде как за Бэтмена, так что слез лить не надо. Готэм не простит тебе этого. Здесь герой нужен, а не нюня.
– Ох, что будет теперь…
– Ничего не будет, – я хлопнул его по плечу. – Но послушай, что я скажу. Это уже серьезное дело. Пропажа ребенка – это одно. Труп, – я бросил пренебрежительный взгляд в сторону комнаты, где лежал дед Матвей, – и труп не простой – это совсем другое. От тебя требуется холодный рассудок и профессиональный подход к этому делу.
– Да уж…
– Возможно, это твой звездный час, Соловьев, – я плеснул ему в стакан. – Кто-то на таких делах горит, а для других это шанс взлететь. Скоро приедут эксперты – тебе нужно будет хорошенько поработать и не дать этим ребятам все запороть. И сам не нажрись – предстоит сложная работа. Нужен светлый разум, чтобы не упустить детали. Понял?
Капитан кивнул.
– Кто обнаружил труп?
– Девка какая-то приезжая… – Соловьев накатил и снова занюхал рукавом.
– Какая еще приезжая девка? – недоуменно спросил я.
– Сами еще ничего не знаем. Димка ее в участок еще утром отвез, она там с нашим Гномом вместе ждет, пока мы тут закончим. Нас на всех не хватит.
– Так, капитан, – я покачал головой, достал из своего арсенала диктофон и максимально сосредоточился. – Давай по порядку. Труп этого вашего деда Матвея обнаруживает какая-то приезжая женщина, которая не живет в Большой Руке. Верно?
– Да.
– Она приходит в этот дом с каким-то Гномом, звонит в полицию, приезжаете вы, а она, эта женщина, и этот Гном сейчас в участке, ждут, когда вы их допросите. Так?
– Так.
– Что это за Гном?
– Карлик тут у нас есть один. Ефим. Не совсем в рассудке. Лет шесть в психушке провел, потом отпустили его. Инвалидность оформил и шатается по деревне, помогает всем. Его тут все любят – он и воду носит, и с выпасом помогает, да все, что просят, делает. Работящий парниша.
– Значит, так, – я поднялся со стула. Соловьев поднялся следом. – Ты закройся тут на замок и жди специалистов из центра. Обыщите дом, снимите отпечатки. Все интересное тащи в участок – записные книжки, телефоны, документы, фотографии. Этот дед Матвей явно переживал за свою безопасность – вон как дом свой оградил. Я с Димкой твоим поеду к этим двум и буду присутствовать при допросе. Чуть что, сразу звони. Ясно?
– Ясно, – поникшим голосом ответил капитан и покосился на бутылку виски. Но бутылку я забрал с собой – нельзя было допустить перебора.
Вот так я в критический момент перехватил инициативу, воспользовавшись эмоциональной менструацией своего сподвижника. Объяснюсь, что у меня на уме. Соловьев, хоть и мент, человечишко простой – не шибко мозговитый, с монгольским восприятием (то есть готов биться челом о землю перед тем, кто его превосходит), но при этом крайне мне полезный и, если отбросить все клише, впрочем, даже не гнилой. При всей перспективе дела пропавшей девочки убийство, да еще и такое экстравагантное, для европейских гурманов будет куда более изысканной темой. Шесть убийств за двадцать лет. По три целых и три десятых в год. И тут – вуаля! Седьмое. Это больше смахивало по эксклюзивности на затмение, и я совершенно случайно застал тот самый момент, когда луна закрывает солнце. Руками Соловьева я решил сопровождать это дело от начала и до самого конца, а концом должно стать слово, которое возбуждает похлеще Галь Гадот. «Сенсация».
Иван мялся в нерешительности спросить у меня что-то по дороге в участок, но я томил своего возницу молчанием, не желая лишний раз распыляться. Повторюсь: с водителем мне повезло – надрессированный и дисциплинированный, он бы идеально вписался в мою жизнь в Питере в качестве мальчика на побегушках. Мне стоило посмотреть на него поближе, ведь ответственные кадры в России на дороге не валяются, а уж тем более те, кто обладает самым важным качеством служаки – самодисциплиной. Рядом со мной сидел Дмитрий, помощник Соловьева на общественных началах. Он смотрел в одну точку перед собой, не шевелился и, казалось, не дышал, однако перегар его даже при отсутствии дыхания заполнял салон «Волги». Подобный трепет (по большой части бесполезный) начал меня раздражать, и я прервал молчание.
– Что тебе известно об этом Матвее?
Димка встрепенулся, как будто я вывел его из комы дефибриллятором, покрутил головой на тонкой шее и промямлил:
– Да особо-то не много известно, – он сглотнул, протер рыбьи глаза. – Вроде как, говорят, он с дочкой жил.
– Кто говорит?
– Из толпы кто-то бубнил, когда я дежурил у входа. Дескать, дочка-то где? Я спросил еще: «У него и дочка была?». «Ну, конечно, все это знают».
Я сделал записи у себя в смартфоне.
– Еще что?
– Еще, еще… – пробубнил Димка, напрягая извилину как будто на экзамене. – Ну, не местный дед Матвей. В смысле не родился в Большой Руке. Мы всех, кто тут не родился, местными не называем. Приехал пацаном откуда-то. Поселился на краю деревни, так и жил в отдалении, пока не… Сами знаете.
– Пока не помер, – завершил я. – Не бойся произносить это вслух. Ты же мент.
Дима зарделся, на прыщавых щеках появился румянец. Похоже, «мент» для него было неким недостижимым статусом. Я усмехнулся, вглядываясь в это юношеское потасканное лицо. Пьющий юнец без особых задатков и ума, но кто, если не он, будет осуществлять функции, возложенные на МВД, в этой дыре?