Драмы и комедии
Шрифт:
М а й я. Вы чем-то напоминаете мне одного знакомого.
Д ж о н д о. Все мы тут друг на друга похожи. (Представляется.) Джондо Гордели.
М и р и а н. Мириан Коберидзе!
М а й я. Майя Канделаки! (Пожала Джондо руку и улыбнулась, потом вдруг убежала в хижину, там уткнулась в книгу.)
Д ж о н д о (проводив Майю взглядом, улыбнулся). Хорошее ребрышко!
М и р и а н. Что, что ты сказал?
Д ж о н д о. Так, ничего… Может, войдем? (Показывает на хижину.)
М и р и а н. Войдем, гостя бог посылает.
Входят.
Д
М а й я. Нет, что вы?.. Садитесь вот сюда, на пень.
Д ж о н д о. Если не прогоните, я тут с нами заночую. (Не дождавшись ответа, бросает вещи в угол.)
Неловкое молчание.
(Снимает тельняшку, раздевается до пояса, руки и грудь его в татуировке.) Извините, не могу заснуть, если не разотрусь снежком. (Стараясь обратить на себя внимание.) Уважаемая Майя, в темноте читать вредно. (Насвистывая «Сулико», выходит из дома.) Эх, какой снег! С кем бы поиграть в снежки? (Бросает снежок в дерево. Запел.) «Жена моя загордилась, повернулась ко мне спиной, жена моя загордилась…» (Напевая, растирает себе тело.)
М и р и а н. Майя, что с тобой? Людей давно не видела? Ведешь себя не знаю как… Даже посмотреть в его сторону боишься.
М а й я. Ты позвал его, ты и смотри.
М и р и а н. Тебя что-то тревожит?! Ты скажи, не смущайся… Чем это он тебе не понравился? Правда, он немного смахивает на разбойника.
М а й я. Не боюсь я разбойников.
М и р и а н. А кого же ты боишься, моряков?
Майя повела плечом.
Д ж о н д о (вошел в хижину, одевается). Сейчас самое время поужинать. Что это? Чай? Моя бабушка умерла от чая, чай отменяется, любезные мои! Мы не паровозы, чтобы горячая вода заставляла нас бегать! (Стелет плащ-палатку. На ней появляется колбаса, свиной окорок, рыба и сухари. Затем немецкие фляги с водкой.) Шнапс! Швайн! Хенде хох! Полундра! Мадам, придвигайтесь к нам!
М а й я. Мне и здесь удобно. (Отодвигается еще дальше.)
Д ж о н д о. Что может быть вкуснее колбасы, нарезанной нежными женскими ручками? Верно, Мириан?
М и р и а н. Нам это только кажется.
Майя отрезает несколько ломтиков колбасы.
Д ж о н д о. Душа моя, режь больше, вещь не покупная! Чего жалеть немецкое добро. Дамы и господа, прошу! (Снимает крышку с немецкой фляжки и наливает в нее водку.) Пить будем из одной чарки. Туберкулезников вроде среди нас нет. Можно, дорогая Майечка?
М а й я. Как хотите.
Д ж о н д о, Первый бокал подымем за нашу встречу, за чудесную хозяйку, как полагается в таких случаях…
М и р и а н. Сегодня первый тост у нас будет другой…
Д ж о н д о. Что случилось сегодня?
М и р и а н. У нас в семье траур, я же говорил.
Д ж о н д о. Да, тогда первый тост скажи ты. (Протягивает Мириану «бокал».)
М и р и а н. Ладно, как говорили предки: мир праху наших друзей-товарищей! Пусть помнят о них вечно!.. Пусть о них вспоминают, как о тех древних героях, которые погибли в неравной борьбе
Д ж о н д о. Аминь! (Задумался.) Хороший ты человек! А ведь ты, может быть, выпил и за меня. Если я погибну в этих лесах, то пусть твой тост будет и обо мне. Вечная память вашим ребятам! (Залпом выпил и передал «бокал» Майе.)
Майя отрицательно качает головой.
Можешь не пить, но сказать надо!
М а й я. За их светлую память!
Пауза.
Д ж о н д о. Теперь выпьем за Майю и в ее лице за женщину, сотворенную из ребра Адама. С тех пор мужчине все время недостает этого ребра. Я лично остро чувствую это. Да здравствует Адамово ребро! За твое здоровье, Майя! Алаверды к тебе, Мириан.
М и р и а н (задумчиво). Я скажу так: выпьем за женщину, которую природа наградила божественным даром продолжать жизнь. За продолжательницу жизни, Майя, я хотел бы увидеть тебя счастливой бабушкой!
Джондо открывает вторую флягу.
Все, я больше не пью!
Д ж о н д о. Ты думаешь, я от такой капли опьянею?
М и р и а н. Хватит. Мы собрались не для веселья.
Д ж о н д о. Что будет, то будет! Выпьем двадцать один тост! Полундра! Выпьем за наших родных. Они тоскуют там, а мы тут кутим…
М и р и а н. Если ты разделяешь наше горе, перестань.
М а й я. У грузина тосты никогда не кончатся. Мы отвечаем не только за наши жизни.
Д ж о н д о. Большинством голосов прошло ваше предложение. Договорились. Завтра тоже будет день, я наверстаю. (Напевает.)
«Рассвело, отпусти, мама рассердится… Рассвело, отпусти, мама рассердится…»М а й я (стелет постель для Мириана, потом для себя. Украдкой смотрит на Джондо и берет каску). Воды принесу. (Выходит.)
Д ж о н д о (провожает ее взглядом, с улыбкой). Ты что, не спишь с этим ребром? Она тебе кто?
М и р и а н. А твое какое дело?
Д ж о н д о. Надоела? Признайся, она надоели тебе, да? А вот я…
Мириан делает вид, что не слышит.
Может быть, уступишь мне ее на одну ночку?
М и р и а н. Прошу тебя как брата, не пори чепухи!
Д ж о н д о. Если она выживет, то уж как-нибудь выйдет замуж. А если нет, то на том свете никто не спросит, почему она не сохранила невинность.
М и р и а н. Она не такая, как все. Я поклялся: кто Майю тронет, убью!
Д ж о н д о. Заржавленным топором? (Свистнул.) Разве я у тебя законную жену хочу отобрать, добрый человек?
М и р и а н. Она носит платок моей сестры!
Д ж о н д о. А, названая сестра! (Свистит.) Что, неужели так трудно было снять с нее платок?
М и р и а н. Тут нужно нахальство, а оно не у всех есть. (Отошел в сторону.)
Д ж о н д о. Значит, ты к ней даже не прикоснулся? (Протяжно свистит.) Откуда же ты такой взялся? Смотри, святые только в раю бывают, а здесь, в адском пекле, им не место!