Драйверы
Шрифт:
Впрочем, и эта женщина, Мария, мало чем от милиционеров отличается, тоже службу служит. И не в почтовом ведомстве. Хоть и по-гражданке одета, в цивильное, а помнится, Гена говорил, что звание у нее майорское. Вот такие пироги…
Почему-то вспомнился старый-престарый фильм «Щит и меч». Там один матерый фашист говорит: «Баба — шпион?! Ха-ха-ха…» Или что-то в этом роде. Однако полсотни лет прошло с того времени — они, то есть женщины, теперь и в космос летают. И генералы с полковниками в юбках встречаются.
А я как был в армии сержантом, так до смерти им и останусь. И не тянет меня, и никогда не тянуло на всякие там административно-командирские должности. Почему-то я очень даже нелюблю все, что казенщиной пованивает. И женщина-майор для меня такой же парадокс, как летающий троллейбус. По моим, возможно, слегка домостроевским понятиям — не женское это дело с оружием в бетонных капонирах среди военных мужиков вертеться. И на фиг ее Гена при себе держит?
Она что-то говорила и говорила… Я ее не слушал, я прислушивался к «бу-бу-бу» за фанерной перегородкой, куда Гена увлек нашего маленького Ахмета. О чем-то своем совещаются. Слов, конечно, не разобрать, да я и не пытался. Я размышлял о своей проклятой планиде. И почему я такой удачливый на всякие заморочки?
Простой пример: вот, казалось бы — Архангельская область, тайга… Как в песне поется: «зеленое море тайги». Действительно, море, и нога человека мало где в этом море ступала. Но в одно место все-таки ступила — моя нога…
Тогда закрутилось все неожиданно. Человек в соседнем отряде куда-то пропал. Сейчас и не помню уже, что там случилось — но начались поиски. Ну, в таких ситуациях сразу начинаются всякие мелкие кадровые подвижки-передвижки. В кругах начальства — суета и деловитость: одного — туда, другого — сюда. Мне даже кажется, что в прежние совдеповские годы начальство любило такие вот заварушки. По принципу: «Наверх вы, товарищи…». Аврал, в общем.
Из-за этого аврала почему-то срочно потребовалось перебросить меня из съемочного отряда на буровую. Я схватил свой мешок, то есть рюкзак, и — в «стальную птицу». Час летим, полтора… Прилетели. Снижаемся… Поляна в лесу. Наш вертолет — старая мельница «Ми-4» — завис над этой полянкой в полуметре над землей, механик распахнул дверцу, я вскинул на плечо рюкзак — «адью» — и выпрыгнул…
И прямо на гвоздь!
На старый, ржавый, четырехгранный кованный гвоздь, блин, торчавший из полусгнившего обломка доски. Сапог — насквозь, нога — тоже. Абзац!
Я сначала и не понял, что произошло: резкая боль, и он… торчит, гад! Ну, сдернул с него ногу — а что еще делать? — отскочил в сторону. Стою… Вертолет махнул приветливо стальным крылом и улетел.
Деваться некуда — доковылял я кое-как до буровой. Мужики аптечку достали, йодом болячечку мою помазали и туго забинтовали. Я лег и лежу, переживаю. Нога к вечеру раздулась — в сапог не влезает. Болит, дергает, зараза. Не то что встать, вниз ее не опустить — боль адская. И так — три дня… Смешно сказать — ребята меня из палатки «до ветру» на руках выносили. Но потом прошло — не само, конечно — ихтиоловая мазь мою ногу спасла. Ее в наших полевых аптечках всегда почему-то немерено было. Ну, мазь и мазь, мало ли там мазей всяких — черная и вонючая. А тут — деваться некуда — пришлось самолечением заняться. Прочел внимательно все инструкции — и давай «ихтиолкой» ногу мазать. Да с припарочками… И помогло ведь! Да еще как — в два дня все вытянуло. В общем, да здравствует «ихтиолка»! Честь и хвала ее создателю великому доктору Ихтиолу! Во веки веков! Аминь.
Но я — не о ноге и не об «ихтиолке», я — о случайности. Ведь это же реально представить надо — тысячи, миллионы квадратных километров леса! До ближайшей деревни — километров сто с гаком. И гвоздь. Один. Площадью пять миллиметров.
Ну, откуда там этот гвоздь взялся?! И почему именно под мою драгоценную и любимую, спустившуюся с небес ногу он попал? Фантастика! И таких случайностей в моей жизни было столько — всех и не вспомнить.
А совсем недавно, с кассетой этой поганой — разве не случайность? И где бы сейчас белели мои старые кости, если бы Гена Логинов, случайно опять же, в своей военной, или какой там — не знаю — сводке не наткнулся на мою оригинальную фамилию? Он мне сам потом рассказал, как дело было.
Ну мало ли пожаров в Питере ежедневно случается? И Зайцевых среди погорельцев, наверное, тоже достаточно. Лет пять ведь прошло, не меньше, с того момента как он у меня сезонным рабочим третьего разряда работал… А вот поди ж ты — увидел фамилию, щелкнуло что-то в его умной полковничьей голове, и вспомнил меня, бывшего своего начальника отряда номер девять.
И все это — не игра, все — на полном серьезе. Впрочем, черт его разберет — игра, или нет… Судьба играет человеком.
Из-за фанерной перегородки, откуда доносились отзвуки переговоров между Геной и маленьким таджиком, слышались также милые моему сердцу старого радиста звуки эфира — разные ти-ти-ти-та-та-та… Из чего я заключил, что там, скорей всего, у полковника — узел связи. Вскоре Гена с Ахметом вышли оттуда и подсели к нам за стол.
— Плохие дела, парни, — сказал Логинов.
— Ага… — сказал Борька. — Крокодил не ловится, не растет кокос…
Мне показалось, что Боб потихоньку начинал закипать. Может, от недосыпания — устал маленько, а может, и по другим причинам.
— По Центральному адресному прошел запрос на тебя, Витя… Заметь — не на Серова запрос, а на Зайцева… Там ведь сейчас все фиксируется, любая справка на контроле. Переоборудовали милицию японской техникой на свою голову…
— Это из-за меня, — сказал Ахмет. — Мы с Хайруллой тебя, Витя, через знакомого участкового решили проверить.
— У тебя что — компьютера нет? — удивился я. — Прокинули бы по базе данных и все дела. Ментовская «сидишка» на «Козе» полтинник стоит…
— Проверяли тебя по этой «сидишке», — сказал Ахмет. — Там с твоими данными тоже непонятные странности. Решили подстраховаться и легально через ЦАБ проверить…
— Проверили? — саркастически спросил Боб.
— Да, Боря, проверили. На Литейном Витины данные нам, вернее ему, участковому, подтвердили. А по месту жительства мы не стали проверять — уже некогда было.
— Вот из-за этой проверки и убили вашего участкового, — сказал Гена Ахмету. — Участковый — старший лейтенант Шинкаренко?
— Да, — сказал Ахмет, — Шинкаренко.
— Убили его, Ахмет. Это не ваша вина, конечно. Эту карусель вот он, — Логинов указал на меня, — Виктор Сергеевич Зайцев, он же Серов, он же вообще не знаю кто, закрутил, — Гена вздохнул и посмотрел на меня с каким-то нехорошим прокурорским прищуром, будто я здесь самый главный бандит-рецидивист. — А самое любопытное — на файле в ЦАБе стоял флажок.