Драйверы
Шрифт:
— Связались… Там старший был, он приказал нам двигаться дальше по трассе на юг, а сам пошел на север. Прием.
— Понятно, «Семнадцатый»… Продолжайте движение к базе. Через каждые десять минут выходите на связь со мной, — передал Балов «Семнадцатому». — И попытайтесь связаться с «Шестнадцатым», мне он почему-то не отвечает. Передайте, ему — тоже возвращаться. Немедленно. Операцию прекращаем. Прием.
— Не понял вас, не понял… Куда ему возвращатся? На базу, что ли? Прием.
— Да, все правильно. Свяжись с «Шестнадцатым», он со мной на связь не выходит. Ему тоже — возвращаться… Объект отставить. Отставить! Как понял? Прием.
— Понял, понял… Объект отставить. Возвращаться… Сейчас попытаюсь вызвать «Шестнадцатого». С вами связь — каждые десять минут… Прием.
— О’кей, я постоянно в эфире. Связь кончаю. Прием.
— До связи.
Экипаж «Шестнадцатого», то есть «Ручья-16», во главе с моложавым подполковником запаса Комитета государственной безопасности СССР Артуром Семеновичем Черняевым не отвечал «Сеялке» вначале из-за непрохождения радиоволн — неблагоприятных атмосферных условий, которые довольно часто, особенно зимой, случаются в высоких широтах, а затем не выходил на связь с базой, поскольку полковник Российской армии Логинов решил, что количество охотников за объектом, то есть «КамАЗом» с плутониевыми контейнерами, необоснованно велико. Логинов дал команду одной из своих групп, работавших на трассе, нейтрализовать черный джип «гранд-чероки», или «Ручей-16», идущий навстречу объекту.
Люди полковника быстро вычислили нужный «гранд-чероки» — он практически непрерывно вызывал базу, свою долбанную «Сеялку», — догнали и незаметно прострелили при обгоне из бесшумного пистолета «Тигр» заднее левое колесо машины. Стреляли спецпулей «Стрелка» — она действительно была похожа на короткую металлическую стрелу диаметром всего в полтора миллиметра. Такая пуля, вылетая из ствола со скоростью в полторы тысячи метров в секунду, пробивает любое колесо практически любого автомобиля, и, самое главное, следов от нее не остается. Вернее — из-за особой центровки «Стрелки» — остается след, совершенно непохожий на пулевую пробоину.
«Чероки» тут же осел на левый бок, завихлял и остановился.
По команде оперативников в этот же момент с базы «Е-1» Власенкова по всему диапазону радиообмена джипа с позывными «Ручей-16» была задействована активная радиопомеха. Но группа «Ручей-16» не угомонилась — минут за десять фигуранты заменили прострелянное колесо запаской и двинулись дальше. Правда, уже без радиосвязи, поскольку «глушилки» Власенкова добросовестно забили помехами весь рабочий диапазон обмена.
«Ручей-16» упорно шел навстречу «КамАЗу», везущему перезаряженные на базе группы «Е» спецконтейнеры, и это сильно беспокоило полковника Логинова. Можно было связаться с «КамАЗом» — у сотрудника, находившегося в кабине машины, была рация — и временно убрать грузовик с трассы, пропустив таким образом джип. Можно было еще раз прострелить колесо, но… где гарантия, что у фигурантов нет еще одной запаски? Такой гарантии не было.
Да и потом — сколько раз можно дырявить колеса, не привлекая внимания и не вызвав подозрения? А в «чероки» ведь не качки-бандюганы ехали, а тоже оперативники, хоть и бывшие, хоть и перешедшие на службу врагу. Да и жестко согласованный со всеми участниками операции график движения «КамАЗа» уже не позволял совершать сложные эволюции и хитрые рокировки в сторону. Оставалось одно — убрать «Шестнадцатый» с дороги каким-нибудь более эффективным способом, устроить более-менее приличную аварию…
Логинов вызвал одну из своих групп, отдал приказ… И большой и красивый автомобиль американского производства на скорости около ста километров в час по какой-то причине не вписался в поворот у моста и, своротив колесоотбойный брус, с высоты пяти метров упал на лед реки.
Люди Логинова не рассчитывали на такой эффект — им достаточно было бы и того, чтобы машина потерпела менее серьезную аварию, но… «а ля гер, ком а ля гер». На войне, как на войне: тяжелая двухтонная машина легко пробила пятнадцатисантиметровый лед и практически мгновенно погрузилась в реку с красивым названием Тунгуда. Никому из пассажиров спастись не удалось.
Мы разговаривали громко, почти орали, потому что двигатель «КамАЗа» на хороших оборотах рычит тоже не тихо — не «вольво» все же, да и настроение у нас с Борькой было боевитое. Не в смысле подраться, а просто — наверное, разрядка была нужна, после всех этих логиновских заморочек хотелось как-то выплеснуться, что ли. Вот и горлопанили, «выплескивались». Вдруг из спальника высунулась голова Ахмета.
— Слушайте, вы мне сказали — иди спи, дорогой. Говорили?.. А сами кричите как женщины. Молчите немного. Да?
— Все, Ахмет, все, — успокоил я его. — Это у нас нервное — эмоциональная разрядка. Уже молчим. Ты только скажи честно — ты и в самом деле таджик?
Ахмет очень удивился моему вопросу, но ответил сразу.
— Нет, я англичанин. Лоуренс моя фамилия. Я специально прищурился, чтобы на таджика быть похожим и обрезание сам себе сделал…
— Зубами, — сказал Борька и захохотал.
— Э-э-э… — сказал Ахмет. — Ты, Боря, такой же глупый, как и дядя Витя. Вы оба говорите одни глупости, орете и спать мне совсем не даете. Лучше молчите. А?
— Ладно, ладно… Извини нас, старина, — Борька еще пару раз хмыкнул и замолчал.
— Ахмет, — позвал я таджика. — А ведь я тебе спать все равно не дам. Поговорить надо. Как ты думаешь, почему нас мент этот за Олонцом тормознул?
— Думаю — случайность, дядя Витя. Им кроме денег и водки ничего от нас не надо было. Дорожные бандиты. Но обычно мы такие дела как-то улаживаем. Дашь им тысячу и ящик водки и едешь дальше. А эти попались какие-то жадные, слишком много захотели.
— А от Мончегорска кто за нами гнался? Тоже обычные бандиты?
— Наверное, тоже бандиты, и немножко милиция. Ты ведь слышал, что товарищ полковник сказал — взорвали их.
— Милиция взорвала бандитов? — удивился Борька.
— Зачем милиция? Кто-то другой.
— Кто другой? — не унимался Борис Евгеньевич. — Тоже бандиты, да? Что-то больно много их развелось, и очень часто наши пути-дорожки пересекаться стали.
— А кто говорил: «Никто ни тронит, панимаишь…»? — передразнил я Ахмета. — Сам хлестался, что восемь рейсов с водкой уже сделали, и ничего. А тут сразу сплошные наезды.
— Бывает, дядя Витя, что в операции идет не все как надо. Какие-нибудь неожиданные случайности, ненужные накладки. Так ведь разобрались же.
— Ага… Еще как разобрались, — подколол я таджика. — Если бы Борис Евгеньевич не похитил в прошлом году у одного нашего хорошего приятеля автомат да не взял его — совершенно случайно, заметь — в рейс… Не знаю, не знаю, как бы мы с этими олонецкими чеченами разбирались.
— А-а, ничего бы не случилось, — махнул рукой Ахмет. — Я бы их и сам сделал, без Бориса.