Дразнилки
Шрифт:
Выхин ускорил шаг, ощущая нахлынувшее давление. Будто за ним наблюдали со всех сторон. Будто собирались водить по кругу бесконечно долго, пока не сдаться и не сделает, что нужно.
Но лес всё же скоро закончился, слева потянулось кладбище. Выхин старательно выискивал в полумраке силуэт Ленки или кого-то из прихвостней Капустина, но, конечно же, никого не обнаружил. Он дошел до автобусной остановки, где был прошлым утром, рухнул на скамейку и только сейчас, в подступающем рассвете, понял, что сильно вымотался.
Сознание раздваивалось. Так
Растянувшись на скамейке, Выхин смотрел на светлеющее небо, в котором постепенно растворялись звезды. Он подумал, что давно не засыпал где-то кроме крепости из одеял и стульев. Открытые пространства пугали его. Хотя, сейчас-то чего бояться? Он уже увидел кошмар из прошлого, и был уверен, что это кошмар – реален.
– А Лёва выйдет? – пробормотал Выхин слабым голосом, подражая кривлянию Капустина. Этот голос он слышал последние двадцать лет в тревожных снах. – Мы в мячик поиграем, шарики побросаем друг в друга. Выбьем зубы, сломаем челюсти, заставим голым плавать в ледяной воде, а потом наденем на голову пакет с дерьмом и завяжем, оставив крохотную дырочку для носа, чтоб не задохнулся. И еще, и еще в классную игру сыграем! Называется «Прихлопни тапком таракана»! Это когда мы будем каждый раз, когда видим Лёвочку, подбегать к нему и бить его по щекам ладонями. Смешно же? Смешно?
Он бормотал писклявым голосом, пока не задремал, сам того не понимая, а проснулся уже засветло, от шума двигателя и запаха бензиновых паров. У остановки тарахтел старых автобус. Из распахнутых дверей выходили старушки. Водитель косился сквозь стекло на двухметрового мужика в мокрой рваной рубашке и штанах, который лежал на лавке, свесив ноги.
Выхин чертыхнулся, рванул к дверям и втиснулся в узкий салон.
– До города добросишь, брат? – пробормотал он, роясь в карманах.
Влажные купюры липли одна к другой.
– На заднее сиденье ступай, – ответил водитель. – И только чтоб без этих… эксцессов.
Тут Выхин был согласен. Эксцессов больше не хотелось.
2.
Электронные часы на здании банка на площади, показывали половину восьмого утра.
Выхин умылся водой из фонтана, разглядывая сверкающие на дне монетки. Прохожих вокруг пока было немного, но какой-то пацан все равно захихикал и стал показывать на Выхина пальцем.
– Бомж великан! Бомж великан!
Ещё одна прилипшая, как влажная паутина мха, дразнилка.
Выхин устало отмахнулся, побрёл через площадь к жилым домам. В голове пульсировала боль. За те полчаса, что он ехал от кладбища, мысли яснее не стали. Даже наоборот, метались в черепной коробке, будто перепуганные птицы. Не было идей, что делать и куда двигаться.
Самый
Другой вариант – подчиниться желанию. Взять бумагу, ручки, вернуться в пещеру и никогда больше оттуда не выбираться. Сколько дней он сможет непрерывно рисовать, прежде чем умрет от голода или жажды? Неделю? Слишком долго. Хотелось, чтобы раз! – и свалился в пустой саркофаг головой. Стать еще один лицом в бесчисленном множестве лиц пещеры. Может быть твари божии пощадят его, лишат разума и не дадут запомнить эти последние дни жизни. Чем не выход?
И был ещё третий вариант, за который в своих размышлениях Выхин ухватился неожиданно цепко.
Он углубился в узкие улицы с коттеджными домиками, характерными для этого края. Отовсюду тянулись пока еще робкие запахи вареной кукурузы и жарящегося на углях мяса. Первые туристы бодро вышагивали к морю по узким извилистым тротуарам. Жара поднималась над холмами, делая голубое небо зыбким и дрожащим. Выхин ускорил шаг, почему-то испугавшись, что горячее лето застанет его на улице. К панельным многоэтажкам он уже бежал, задыхаясь от усталости. Остановился только у подъезда, приметив на лавочках подростков. С утра пораньше они галдели наперебой, слушали музыку, залипали в телефоны. Молодые и беспечные.
Выхин набрал код домофона, нырнул в подъезд и там остановился у почтовых ящиков, тяжело дыша от напряжения и бега. В горле пересохло, очень хотелось пить.
Он поднялся по ступенькам на первый этаж и замер у квартиры Аллы, бездумно разглядывая мутный глазок и поддавшиеся ржавчине цифры, вмятые в черный дерматин.
Сейчас или никогда. Пафосная фраза, конечно, но иначе и не получается.
Он вдавил кнопку звонка, прислушался. Никого. Вдавил еще раз, потом несколько раз стукнул по двери кулаком. Дверь скрипнула, приоткрылась. Выхин потянул её на себя за ручку. Дверь заскрипела еще сильнее, тяжело распахнулась. Дыхнуло влагой, спертым воздухом и как будто гнилью. В голове вихрем взметнулись воспоминания о лесе и пещере, о рваных ноздрях Элки, шапке из гвоздей Капустина…
В коридоре было темно. Справа стоял шкаф, слева – двери в туалет и ванную комнату. Планировка такая же, как и в квартире отчима.
– Алла? Ленка? – спросил Выхин, топчась на пороге. – Есть кто?
Его голос будто завяз в тяжелом воздухе. Выхин разглядел дверь в кухню. У неё было наполовину выбито стекло, и сквозь косую дыру проникал с улицы серый свет. Вдруг стали видны детали, которые Выхин не заметил сначала: на полу в беспорядке валялась обувь разных размеров, вдоль стены за шкафом лежали стопки газет или журналов, плотно перетянутые веревками. Из туалета вывалились картонные коробки – старые и сгнившие, сморщенные и местами разодранные.