Дразнилки
Шрифт:
Выхин осмотрелся, затылком ощущая, как проваливается в морозное прошлое, но вокруг был всё тот же лестничный пролет. Реальность и не думала разрушаться. Из-за уличной двери доносилась модная молодежная музыка. Загоготали подростки.
– Есть кто? – повторил Выхин неуверенно.
Показалось, что из полумрака на него пялятся со всех сторон невидимые люди. Или какие-то еще твари.
– Я здесь, – голос Аллы доносился из кухни.
Выхин направился туда, едва не вступил в растекшуюся по полу лужу, перешагнул через ворох одежды, напоминающий труп, зацепил плечом вешалку, на которой болталась армейская полевая форма.
– Не задерживайся, Выхин. Нечего тебе тут пялиться по сторонам, – голос у Аллы был с хрипотцой, дрожащий. Будто она недавно плакала.
Выхин вспомнил, что оставил Ленку на кладбище вчера. Вдруг не вернулась? Он постарался быстро подобрать какие-то нужные слова, чтобы… что? Утешить? Оправдаться?
Вошел на кухню и застыл, не соображая, что происходит.
Кухни как таковой и не было. Просто еще одно захламленное и нежилое помещение. Вдоль стены грудой свалили стулья, табуреты, стопки разной посуды, перемотанные кипы бумаг, рулоны обоев. Ни раковины, ни плиты Выхин не увидел. Краска на стенах облупилась или вздулась пузырями. Кто-то сбил подоконник, оставив торчащие кривые гвозди и высохшие пятна желтого клея. А ещё здесь было холодно, будто работал кондиционер. Но он ведь не работал, так ведь?
Алла сидела у окна на табуретке, широко расставив огромные ноги. Одета была в затасканный армейский камуфляж, короткие волосы закрыла кепкой с изломанным ровно посередине козырьком. Выхин сразу заметил, что глаза у нее раскрасневшиеся, заплаканные. Начал было бормотать:
– Я это… мы с ней вчера расстались почти сразу же…
Но Алла перебила, тяжело мотнув головой. Сказала:
– Выхин, хватит блеять, как баба. Расскажи уже. Я всё знаю, но мне нужно услышать от тебя. Давай как взрослые люди, хорошо?
Он растерялся.
– Что именно рассказать?
– Про брата моего. Что случилось. Между ним и тобой. Думаешь, я дура? Ты же тогда не просто так сбежал.
– Я не сбегал. Меня отвезли обратно, к бабушке, – продолжал бормотать Выхин, покашливая от волнения. – Давление, забыла? От этой жары проклятой. Я чуть не умер летом. Не моё это…
– Кому-то другому сказки рассказывай, Выхин. – ответила Алла, не сводя с него тяжелого злющего взгляда. – Не оправдывайся, будь мужиком. Расскажи всё, что знаешь. Ты ведь не просто так бегаешь по миру. Что-то преследует тебя.
Выхин затравленно огляделся. Под ногами хрустнул осколок стекла. Он и так собирался рассказать, именно для этого и пришёл, но напористость Аллы, её злость, а ещё обстановка вокруг вернули Выхина в состояние четырнадцатилетнего пацана, когда он не мог выдавить ни слова от волнения, блеял что-то (верно подмечено!) и юлил.
– Где Ленка? – спросил он внезапно. – Как вы вообще здесь живете в таком… бардаке?
Алла несколько раз моргнула, рывком стащила кепочку за козырек и вытерла ладонью вспотевший лоб. Спросила взволнованно:
– Откуда ты знаешь Лену?
– Она вроде бы не прячется. Мы с ней вчера виделись. Она ездила со мной на кладбище, показывала могилу твоего брата, помогла маму
– Кто ездил? Лена? – Алла заморгала теперь уже часто, одновременно мотая головой из стороны в сторону. – Погоди, Выхин, что ты несешь? Откуда тебе вообще знать?..
– Дочка твоя! – выпалил Выхин, не понимая, что происходит. – Четырнадцать лет, мелкая такая, бойкая, болтает постоянно о разном. На тебя похожа очень. Я ее встретил, когда приехал. За ключами пришел, а тут она. Познакомились.
Алла прервала его тяжелым взмахом руки. Снова вытерла пот с лица. Голова её при этом продолжала тяжело мотаться туда-сюда, будто где-то в области шеи заклинил механизм.
Они оба несколько секунд молчали. С улицы сквозь плотно закрытое окно доносился подростковый смех. Выхин снова потоптался на месте и с хрустом додавил кухонное стекло.
– Я вернулся в город, потому что больше не могу убегать, – сказал он негромко. – Мне нужно остановиться, а я не знаю как. Единственный выход – покаяться. Мне так кажется. Я надеялся рассказать всё отчиму, но он умер. Но ещё ведь есть ты. Просишь меня рассказать, я и хочу, чтобы ты выслушала.
– Лена пропала. – Сказала Алла.
Выхин почувствовал, как что-то внутри него болезненно ухнуло в область живота.
– Что? Когда?
– Полтора года назад. Пошла гулять с собакой и не вернулась. Следы вели в лес, а затем пропадали у реки. Ни пса, ни Ленку до сих пор не нашли… – Алла моргала так часто, что на ресницах появились капли слез. – Я не понимаю, откуда ты знаешь про Ленку и почему несешь всякую чушь про то, что встретил её здесь. В этой квартире никто не живет. Я съехала на два этажа выше с того момента, как стало понятно, что Ленку не находят. А здесь давно лежит разный хлам, скапливается. Она не могла открыть тебе дверь и отдать ключи. Не могла болтать или ездить с тобой куда-то. Потому что Ленки нет.
– Но я как-то попал в квартиру, – Выхин вытащил ключи, показал. – Откуда им взяться?
Алла нервно пожала плечами:
– Я не знаю.
– Может, это как-то связано с твоим братом тоже?
Если сначала Алла выглядела разозлившейся невесть на что фурией, то сейчас превратилась в испуганную и ничего не понимающую женщину. Выхин присел рядом с ней на корточки, заглянул в слезящиеся глаза.
– Алла, Элка, блин, ты у меня самый родной человечек на земле остался. Никого нет больше. Я не думал об этом никогда. Ты для меня та самая мелкая влюбленная девочка из прошлого, с которой бегали в кинотеатр, ели мороженое… с которой чуть было не поцеловались, понимаешь? Я думал, что забуду тебя навсегда, да вообще обо всем забуду, но не получилось. Как оказалось, такое не забывается. Оно остается в глубине сознания и гложет, гложет как голодный червь. И не остановится, пока не изгложет всего.
– Давай уже, Выхин, – попросила Алла растерянно. – Я ничего не понимаю, ни про Ленку, ни про брата. Расскажи.
Он взял её ладонь в свои руки и крепко сжал. Кожа Аллы была ледяной, жесткой. Вокруг вообще было слишком холодно.
– Я убил твоего брата, – сказал Выхин. – Тогда, в двухтысячном. А сейчас, похоже, он вернулся, чтобы убить меня.
3.
Капустина Выхин нарисовал первым. Вспомнил дразнилку, которая звучала так: «Андрей-бармалей, сделал шляпу из гвоздей», и тут же понял, как должен выглядеть карикатурный враг-подросток.