Dream in the fragments of the heart
Шрифт:
— Что случилось? — шепчет мне в ухо Пит.
— Я слышала ваш с Гейлом разговор, — шиплю я, все еще пытаясь не заплакать.
— Ты все не так поняла, — сообщает Пит, но свет снова заливает сцену, и мы вновь танцуем, но сейчас нас вновь и вновь притягивают друг другу чувства, но отталкивает здравый смысл.
Что можно было не так понять из этого разговора? Или, может, есть еще кто-то кого он может бросить? Так еще хуже.
В конце танцы мы застывает так, что я его отталкиваю одной рукой, а он пытается меня притянуть за талию другой. В глазах уже слезы. Больше не могу их сдерживать. Зал взрывается
В ванной я смываю макияж, принимаю душ, переодеваюсь в пижаму и хочу направиться в кровать.
— А я тебе говорю, она не будет с тобой разговаривать! — кричит Джоанна на кого-то, кто стоит в дверном проеме. Я не вижу, кто это, но я знаю, что это Пит.
— Джоанна, — зову я, она немного отходит в сторону, позволяя мне увидеть ее собеседника. — Все нормально, я поговорю.
Выхожу в коридор, закрывая за собой дверь.
— Китнисс, послушай, ты все не так поняла. У меня были причины поступать так, как я поступил, но, послушай, я тебя люблю на самом деле!
— Я не могу представить ни одной причины, из-за которой можно было бы играть чувствами человека, которому ты был дорог шестнадцать лет. И я больше не верю тебе.
— Китнисс, мне очень больно от того, что ты меня бросила.
— Тебе больно? — прерываю я его. — Тебе? Ты меня обманывал. ТЫ играл с моими чувствами! Ты выкинул в мусор все, что между нами было ради этого… этого… да я даже не знаю, как его назвать! Ты променял меня, ты предал меня. Ты врал мне, ты врешь мне сейчас! — кричу я, игнорируя слезы. Подаваясь внезапному порыву, я бью его ладонью по щеке. На ней отпечатывается красный след моей руки. — Тебе больно? — шепотом повторяю я свой вопрос и, не дождавшись ответа, я возвращаюсь в комнату.
Осколки сердца с мечтою в грязи,
Я тихо шепчу тебе «помоги,
Не брось, не оставь, не умею так жить».
Ведь кто-то же должен понять и спасти.
Не верю, что нет больше радостных нас,
Ты сжег всю любовь, подпалил спичку враз.
Наверное, больно сейчас только мне,
И словно пустырь вместо сердца внутри.
Я думала вместе с тобой навсегда,
Казалось два сердца бьют в такт, так всегда.
Но ты мое сердце в грязи затоптал,
Мечта потерялась, внутри заперта.
Спасибо за счастья мгновенья тебе,
Но я не прощу, не проси.
И прости…
========== Глава 16. Нам надо расстаться. ==========
Комментарий к Глава 16. Нам надо расстаться.
Яна! Я знаю, что ты тут! Вот, держи, шантажистка. Жду твой отзыв. А потом ты берешь свою ленивую задницу, ленивую задницу твоего вдохновения, и вы пишете проду! Ты обещала)
Так! К остальным. ОТЗЫВЫ МОИ ГДЕ?!
Я пишу тут вам, стараюсь, а вы*(
Короче, да.
Не будет отзывов не буду писать проду!
Вот, если ошибки, укажите в ПБ, а то моя все еще в отпуске)
Приятного чтения)
Спасибо за внимания
Ваш Ангел)
P.s. Мне вот интересно. А этот фик пацаны читают? :D
POV Пит
Я жду Китнисс возле входа в зал, где проводят дискотеки. Нервно поглядываю на часы, она опаздывает уже на пятнадцать минут. Начинаю прохаживаться туда-сюда, места не слишком много, так что три шага в одну сторону, три шага в другую, нервный поворот вокруг себя.
Во время очередного крутого разворота вижу приближающегося ко мне Гейла. Только этого мне не хватало. В комнату я стараюсь заходить либо, когда там никого нет, либо, когда все еще или уже спят.
— Мелларк! — приветствует меня он и дружески похлопывает по плечу.
— Да. Привет, — натянуто улыбаюсь, пытаюсь сделать вид, что мне пора, но тот меня тормозит.
— Послушай. Эвердин все еще с тобой?
— Да, — отвечаю я. Сначала не понимаю, для чего он задает этот вопрос, но потом до меня доходит. Мы же поспорили. Надо как-то выкрутиться, чтобы они ее не трогали. Либо рассказать все ей, либо послать Гейла куда подальше и быть все время рядом с Китнисс, чтобы защитить в случае чего.
— И когда ты ее бросишь? — буднично интересуется Хоторн. Так и хочется закричать, что я останусь с ней до конца жизни и никогда из-за такого, как он я не буду играть чувствами людей, ведь я не один из них. Я не опущусь до того уровня, на который они упали.
— Сегодня или завтра, — пытаюсь скрыть свое желание врезать ему в глаз, беззаботно пожимая плечами.
— Чего тянул-то? — с усмешкой спрашивает мой «друг», а желание выбить зубы все сильнее. Я прячу руки в карманы, скрывая сжатые кулаки.
— Да сам не знаю, — кажется, он даже не замечает в моем голосе издевки.
— Может, передумал бросать?
— Я, что — больной? — спрашиваю, пожалуй, слишком эмоционально. Хочется избивать его и кричать, что ее я и не собирался бросать, ни сегодня, ни завтра, никогда в своей жизни я не отпущу ее от себя. — Как же она мне надоела, — имею в виду вовсе не Китнисс, а всю сложившуюся ситуацию, но Гейл, кажется, принимает на ее счет. Надо сказать что-то еще. — Вечно о чем-то трещит, — говорю, а на самом деле, я готов часами слушать то, что она произносит. Всегда, когда она что-нибудь рассказывает, ее глаза то смотрят в пол, то на меня, а я могу наблюдать за ее пушистыми ресницами, которые то и дело щекочут ее щеки. — Смеется как-то странно, — продолжаю свою ложь. Ее смех самый красивый звук в этом мире, я готов говорить и делать какие-то глупости, чтобы она смеялась. — На шею мне вешается, — снова ложь. Я готов обнимать ее все время, чтобы чувствовать ее тепло, ее руки, запах волос, приподнимать ее над землей и кружить, чтобы слышать ее голос, который кричит, чтобы я поставил ее на место, но я не ставлю, а лишь смеюсь.
— Ну, смотри, — Гейл с подозрением смотрит на меня. Этого всего не достаточно, чтобы его убедить.
— Да она самая ужасная, — говорю я, но вновь это ложь. Она самая прекрасная, хоть относится к себе самокритично, но нет человека лучше ее для меня. — Как можно встречаться с такой уродкой? — слова еле сходят с языка. Я ни на секунду так не думал о Китнисс. Никогда. Гейл все еще смотрит на меня, а я думаю, чем же его сразить, чтобы больше не говорить фразы, после которых хочется упасть на колени перед Китнисс. Сегодня же скажу ей обо всем. Тут вижу Диадему, которая в самой короткой юбке, которую только можно найти, с самым ярким макияжем и одежде расцветки попугай проходит в зал. — Вот Диадема — другое дело, — добавляю я, и тут же понимаю, что теперь я в полном доверии у Хоторна.