Дремеры. Тени Альвиона
Шрифт:
И тут меня словно ударила молния и я как наяву услышала жадный шелестящий шепот Теней у Черного леса.
– Они сказали мне: «Твоя мать должна была стать нашей, но ускользнула от нас – вместе с нашей меткой. Всё рожденное ею по праву наше». Они сами сказали это, но тогда я ничего не поняла… Значит, они пытались поглотить мою мать, но не смогли и взамен решили забрать меня?..
Вскинув голову, я наткнулась на ошеломленные взгляды. Нейт пришел в себя первым:
– Кто тебе это сказал?
Нервно сглотнув, я проговорила:
– Тени.
Нейт растерянно переглянулся с Кьярой и Ферном, и
– А с вами… они никогда не говорили?
Все как один решительно покачали головами.
– Тогда почему?..
Судя по одинаковому недоумению на лицах, ответа ни у кого не было. Я в смятении опустила взгляд в тарелку. Значит, другие дремеры не умеют разговаривать с Тенями?..
В это время закипел рис, и Кьяра задвинула заслонку, уменьшая огонь. Кинн спросил:
– Получается, Тени могут поглотить не всех, но почему?
– Хотелось бы знать… – ответил Нейт, пожимая плечами.
Ферн продолжил рассказывать:
– Мать бросилась к родственникам, но ей никто не поверил, мол, бредни беременной: отец где-то задержался, а она себя накручивает, вот и привиделось невесть что. Тогда она собрала все ценные вещи и отправилась на корабле в Альвион. Она была красива, и, хотя вот-вот должна была родить, один мелкий торговец сделал ей предложение. Он согласился принять чужого ребенка, но потом… родился я. Как говорил мой отчим, только солнце с глаз, как я начинал орать, и так каждую ночь напролет. За это он меня возненавидел. – Голос Ферна звучал отстраненно, будто он говорил о ком-то другом. – Мать поила меня сонными настойками, но они не помогали. Даже как-то раздобыла мне хризалий, да без толку – крики Теней всё равно меня будили.
У меня перехватило дыхание, и перед глазами возник сделанный мамой браслет из зеленоватых хризалиев. Так вот как мама поняла, что я дремера! Малышкой я плакала, слыша крики Теней. Ведь тогда у Зеннона не было разбуженного камнясердца, а был простой световой щит, который не гасил крики. И именно поэтому мама использовала так много хризалиев – меньше не помогало.
Ферн продолжил говорить, и я постаралась сосредоточиться на его словах:
– Когда мне исполнилось восемь, мать заболела и вскоре умерла. Отчиму я и раньше был как кость в горле, а когда в десять лет мой дар так и не пробудился, он совсем озверел. Стал орать, что я проклятое отродье, потом схватил меня и потащил в ближайший храм, а там потребовал, чтобы меня очистили от проклятья. Служители, вместо того чтобы помочь перепуганному ребенку, вызвали Карателей, и те доставили нас с отчимом в Совет. – Ферн от злости стиснул зубы, а потом выплюнул: – Лживые лицемеры! Всё проповедуют о милосердии, но, будь у них самих хоть капля, меня бы тут не было!
Я заметила, как Кьяра побледнела и резко отвернулась к плите, чтобы помешать рис.
Нейт предостерегающе сказал:
– Ферн!..
– Что? Считаешь, я не прав?
Нейт молча кивнул на девушку. Ферн хотел что-то сказать, но сдержался. Встав у окна вполоборота, он продолжил глухим голосом:
– Почти полгода меня держали взаперти. Изучали, пока не убедились, что у меня точно нет дара. Задавали бесконечные вопросы. А потом явились Каратели и заявили, будто у них есть доказательство того, что проклятые, как я, привлекают Теней, и Совет принял
Не поворачиваясь, Кьяра тихо, но твердо сказала:
– Не единогласное. Старшие Служители были против.
Ферн презрительно фыркнул, но не стал вступать в спор.
– Когда меня привезли к Кварталу, на площади было полно Карателей и Советников, а еще там стояли две клетки. В одну засадили троих отступников. Во вторую заперли меня. А щит… Тогда сквозь него еще можно было разглядеть, что творится в Квартале. И я понял: они хотят провести опыт, убедиться, правда ли дремеры привлекают Теней. – Голос Ферна вдруг опал, утратив злые ноты. – Когда стражники затолкали телеги с клетками в Квартал, меня наполнила такая чистая ненависть – ко всем, абсолютно ко всем, – что, когда появились Тени, я не испугался. А они и впрямь рванули сразу ко мне, будто больше никого не было. И когда первая Тень оказалась рядом, я ударил ее. Но вместо того чтобы умереть, я ее поглотил. И перевоплотился.
– Что сделал? – переспросили мы с Кинном одновременно.
– Поглотил Тень и принял теневую форму.
– Теневую форму? Что это такое? И как… поглотил?
Ферн задумчиво посмотрел на свою правую ладонь.
– Просто коснулся. И Тень будто впиталась в меня. А потом… я стал другим. Каким-то животным, но не настоящим, а призрачным, теневым.
От изумления у меня расширились глаза и приоткрылся рот, пока я пыталась переварить услышанное. Кинн спросил:
– А как же другие Тени?
Вместо Ферна ответил Нейт:
– Когда мы в теневой форме, Тени не могут нас поглотить. Вот так мы здесь и выживаем.
– «Мы»?.. Значит, вы все?.. И Сай?..
В моей голове вдруг стали на место части мозаики. И я вспомнила еще кое-что.
– Вчера ночью я, кажется, видела странную птицу – черного ворона с белым крылом. Это?..
– Это был я, – сказал Нейт.
Глава 3
– Черный ворон с белым крылом? – переспросил Кинн.
Нейт кивнул.
– Когда перевоплощаешься впервые, теневая форма полностью белая, но чем больше Теней поглощаешь, тем темнее становишься. – Он опустил голову, но тут же снова вскинул и слабо улыбнулся: – Моя форма позволяет летать, потому-то я и смог вас выследить.
– А почему именно ворон? – спросил Кинн.
Улыбка Нейта погасла, когда он сказал:
– Ненавижу воронов.
Это был странный ответ, но пояснять юноша явно не собирался. Я чувствовала, что голова уже кружится от переизбытка сведений – и голода. Поэтому обрадовалась, когда Кьяра объявила, что рис готов, а Нейт встал из-за стола со словами:
– Мы с Ферном подождем вас в музыкальной гостиной, а то всё не даем вам поесть.
Метнув в нас холодный взгляд, Ферн вышел из кухни первым. Нейт чуть задержался, чтобы предложить Кьяре помощь, но она вежливо отказалась. Когда он повернулся к двери, я не выдержала и спросила:
– Вы не испытываете голода из-за теневой формы?
Нейт обернулся, и на лице его появилось странное выражение. Вполголоса он ответил:
– Мы не испытываем голода, потому что питаемся Тенями.
И ушел, оставив нас с Кинном в ошеломленном молчании.