Дремеры. Тени Альвиона
Шрифт:
Кинн опустился на колени и, наклонившись, ощупал руками дно, а потом поднял голову и с досадой произнес:
– Как я и думал, арганит… Это плохо.
– Почему? – спросил Нейт.
Поймав взгляд Кинна, я согласно кивнула. Да, арганит – это известная проблема. А Кинн, поднявшись, пояснил:
– Металл, как и дерево, хорошо сопрягается с большинством камней, но в отличие от дерева некоторые металлы способны скрывать их силу. Арганит именно такой – из-за него я не вижу, что здесь за камни. Мне нужен прямой доступ.
Нейт расстегнул взятую на этот случай сумку с инструментами,
– А зачем ящики сгружают с тележки?
Она перевела взгляд с юношей на меня.
– Здесь так заведено на случай, если кто-то опоздает: приходящий первым выгружает все ящики, чтобы их не забрали обратно.
– А почему они на постаментах?
Вместо Кьяры ответил подошедший к нам Ферн:
– Чтоб мыши не добрались. С крысами мы в свое время разобрались, а мышей оставили котам на закуску.
– Котам? – Я вдруг вспомнила того зверя, который нас едва не расцарапал, и сказала: – С одним, ободранным, мы повстречались. Еле от него сбежали.
– Вилли Вислоухий, опасный тип, – усмехнулся Ферн.
Я удивленно вскинула брови:
– Ты знаешь по именам всех местных котов?
Зеленые глаза юноши задержались на мне чуть дольше, чем следовало, и мое дыхание на секунду перехватило. Я поспешила отвести взгляд, а Ферн как ни в чем не бывало проговорил:
– Вилли все тут знают. Он был жалким заморышем, уродцем. Мы думали, не выживет, но его выходили. Он отожрался на мышах, залоснился, стал вполне себе нормальным котом. А потом его кто-то прибил, едва не насмерть.
Мы с Кьярой одновременно воскликнули:
– Кто?
Ферн пожал плечами, глядя на Нейта с Кинном, которые с хмурым видом что-то обсуждали.
– Говорят, это был отступник. Хотя тогда в Квартале не было ни одного… – Его лицо на миг застыло. – Но с тех самых пор Вилли ненавидит людей и держится от нас подальше. Не могу его в этом винить.
Тут, перебив юношу, с глухим резонирующим стуком упала отвертка.
– Да что ж такое!.. – прошипел Нейт.
– Чего ты там возишься? – спросил у него Ферн.
Нейт поднял голову – в темно-карих глазах горело раздражение:
– Они что-то сделали – теперь не получается открыть.
А Кинн добавил:
– Скорее всего, закрепили винты… Вы говорите, вскрывали отсек? Они, наверное, заметили и решили перестраховаться. Если б только тележка была деревянной… – он вздохнул.
– Она и была. Сначала, – сказал Ферн.
– Тогда почему?..
– Потому что мы перерубили оглобли тех деревянных телег, на которых стояли клетки для изгнанных. Надеялись, дураки, что больше никого не станут отправлять в Квартал. – Он фыркнул и покачал головой. – В клетках и вправду перестали привозить. Стали заталкивать прямо так. А здесь появилось это металлическое чудище.
Кинн встретился со мной взглядом, и мне стало ясно, что мы думаем об одном и том же. Я осторожно спросила:
– А телеги там, на площади… это те самые?..
Нейт, нахмурившись, переспросил:
– На площади?.. А, позавчера! По правде говоря, я не обратил на них внимания – не до того было. Мы их уже столько лет не видели… Но ты права, это они.
На
– Нам эти клетки были так ненавистны, что мы их вместе с телегами затолкали подальше, а про камни и не подумали. Потом, конечно, спохватились, но клетки пропали – видимо, тогда-то Сай и прибрал их к рукам. Нужно как-то к ним подобраться.
Ферн покачал головой:
– Сай не идиот. Если он снова застукает нас на… как он там сказал?.. «своей территории», у него появятся вопросы. И уж тем более если он решит, что нам зачем-то понадобились его клетки. Так что мой совет – сначала попробовать разобраться с этим, – он кивнул в сторону скрывшейся тележки, – вдруг повезет. Хотя, – юноша улыбнулся, но глаза его при этом оставались холодными, – раз мы вообще здесь оказались, удача явно не на нашей стороне.
Днем мы отправились в Оранжерею, и я остро пожалела, что мы не взяли с собой воды: солнце припекало, от нагретого лассника поднимался жар. К тому же за домами, вдали от канала, ветер почти не ощущался.
Размякнув от зноя, все молчали.
Нейт с Ферном шли впереди, друг за другом, и даже со спины было заметно, что чем дальше, тем мрачнее они оба становились, словно над их головами сгущались невидимые тучи.
Кинн и я обменялись взглядами с Кьярой, но она только пожала плечами.
Оранжерея оказалась огромным особняком в западной части Квартала. За арганитовой оградой высился четырехэтажный дом, небесно-лазурный цвет которого неприятно напомнил мне миниатюрную девушку с площади. Перед зданием зеленела высокая трава, росли давно утратившие свою форму кусты и деревья, в ветвях которых щебетали птицы, а на крыше под лучами солнца сверкала стеклянная оранжерея.
Нейт с тяжким вздохом дернул калитку в главных воротах, она подалась, и мы прошли по подъездной дорожке к дому. Вблизи стало видно, что фасад был украшен морским орнаментом из белой лепнины: морскими звездами, ракушками и неморами. Но время подпортило эту красоту: стены покрывала сеть мелких трещин, краска кое-где выцвела, а местами облупилась.
Нейт не стал стучать или звонить в звонок, а просто открыл дверь и впустил нас внутрь. Мы оказались в просторном холле, выложенном бледно-голубой плиткой, с застоявшимся запахом плесени и отсыревшей ткани. Никто не вышел нам навстречу, но наших спутников, похоже, это не смутило – они сразу направились к широкой лестнице, ведущей на верхние этажи. Шаги гулко отдавались в общем безмолвии, и я, чувствуя себя неуютно, постаралась держаться поближе к Кинну.
Когда мы подошли к лестнице, я обратила внимание, что дубовые перила даже в плачевном состоянии поражают искусной резьбой – здесь прослеживался всё тот же морской орнамент, что и снаружи, а кованые балясины извивались подобно водорослям. Вот только сине-зеленый ковер, покрывающий ступени, при каждом шаге издавал неприятный запах.